БОЖЕСТВЕННЫЕ» ИСТИНЫ, ОТКРЫВШИЕСЯ БАШМАЧНИКУ

Наконец несколько дней тому назад я преуспел, но не благодаря моим мучительным исканиям, а по божьей милости, я бы сказал. Как ударяет мол­ния, так была решена загадка, я бы сам был не в состоянии доказать связь между тем, что знал раньше, и последними своими опытами, а также найти способ решения.

К. Ф. Гаусс.

История знает немало случаев, когда фанатично верующим лю­дям в состоянии экстаза открывались «божественные истины». Сре-

75

ди них были такие откровения, память о которых живет до настоя­щего времени, поддерживая веру мистически настроенных людей в возможность постигать в этом состоянии «вечные истины», приоб­щаться к «тайнам бытия» при этом умственно не напрягаясь и не размышляя над проблемой. В качестве примера можно привести ко­лоритную фигуру самобытного немецкого философа по профессии башмачника Якоба Беме (1575 - 1624).

Однажды глубоко верующий Якоб Беме рассматривая оловянную посуду, разукрашенную замысловатыми фигурами, «дойдя до созер­цательного состояния и исторжения своего астрального духа» (как он писал в последующем) был введен в «средоточие сокровенной природы» и в «свет божественного существа». Ощущения сплелись в хаотический клубок. Это было в 1600 г.

Через 10 лет он снова впадает в религиозный экстаз. И если в первых озарениях его мысли носили хаотический характер, то в этот раз все пришло в стройную систему, слилось воедино, и он «узрел божественный порядок вещей», «начало начал». «Божественные от­кровения» переполнили его душу, и он начал писать книгу «Аврора» (или Утренняя заря в восхождении)», содержание которой, как он утверждал, было «продиктовано самим богом».

«Я созерцал необъятную глубину этого мира, - писал Беме, - на­блюдал за солнцем и звездами, облаками, дождями и снегом, пред­ставлял себе мысленно все творение этого мира и находил добро и зло, любовь и гнев во всем - не только в людях- и животных, о и в неразумной твари: в дереве, земле и стихиях... Я убедился, что доб­ро и зло присуще всему: не только тварям, но и стихиям».

За первой книгой Беме пишет вторую, третью... Он создает сво­еобразное учение о бытии как таковом и самобытную теорию по­знания. На всех страницах его произведений можно видеть, как ре­лигиозную душу философа терзает «проклятый» вопрос: как совме­стить истинную картину мира с идей бога?

Мы здесь не будет рассматривать мировоззрение Беме и анали­зировать его трактаты (Об этом подробно рассказано в книге И. Н. Нейманова с соавт.(120), из которой нами взяты цитаты, а укажем только, что многих крупных мыслителей последующих веков пора­жали его мысли и «откровения». Гегель в своих лекциях по истории философии» подчеркивал безыскусность его трудов, «то достоин­ство, что здесь все налично, что он во всем, что говорит, исходит из своей действительности, из своей души» (42). Людвиг Фейербах пишет: «У Якоба Беме - глубокая, глубоко-религиозная душа... Но в

то же время в его религиозное сознание проникло то значение при­роды, которое она приобрела за последнее время благодаря изуче­нию естественных наук...» (172).

A. И Герцен в «Письмах об изучении природы» изумляется: «Его
вдохновенное, мистическое созерцание, истекавшее из святого ис­
точника, привело его к воззрению такой необъятной ширины, о ко­
торой наука его времени не смела мечтать, - к таким истинам, кото­
рые человечество узнало вчера, а Беме жил с лишком двести лет
тому назад. И то же высокое учение Бема, облекаясь в странные
мистические и алхимические одежды, дало основу самым эксцент­
рическим, самым безумным отклонениям от простосердечного при­
нятия истины...» (46).

B. И. Ленин отмечал в «Философских тетрадях»: «Якоб Беме =
«материалистический теист»: он обожествляет не только дух, но
и материю. У него бог материален - в этом его мистицизм (95) стра­
ницы.

«Озарение» Беме - вовсе не исключительный, хотя и примеча­тельный случай. Подобные примеры знает история научного позна­ния мира и художественное творчество. По свидетельству многих поэтов, писателей, ученых в процессе творчества нередко они ис­пытывают подобные состояния.

Один из передовых мыслителей XVIII века Дени Дидро писал: «Вдохновение охватывает наш ум, тревожит, преследует разум. Во­ображение искрится, страсти разгораются. В душе человек череду­ются удивление, умиление, возмущение... Без вдохновения истин­ная мысль или совсем не возникает, или же случайным образом воз­никшая мысль не создает условия для развития истинной мысли» (Цит. по: 122).

Мистически настроенному человеку одухотворение может пред­ставляться как «божественное откровение». Это объясняется тем, что, целому ряду художников в этом психическом состоянии кажет­ся, что они становятся орудиями каких-то сил, и собственную ини­циативу в этом случае, они, как правило, не сознают. Этот период творческого взлета и большой продуктивности резко контрастирует с обычным рабочим состоянием. Так, писатель Д. В. Григорович сви­детельствует: «Пробужденная творческая способность настолько могущественнее воли писателя, что во время ее прилива пишется точно под чью-то диктовку» (56).

У братьев Гонкур мы находим следующие размышления по это-муповоду: «Мы не пишем те книги, какие хотим. Есть какая-то фа-

тальность в том первом побуждении, которое диктует вам идею. Некая неизвестная сила, некая высшая воля и необходимость пи­сать навязывают нам дело и ведут ваше перо, так, что иногда книга, выходящая из ваших рук, кажется не имеющей к вам никакого отно­шения. Она удивляет вас как что-то, что было вашим и о чем вы не имели понятия. Такое впечатление испытываю от «Сестры Филоме-ны» (Цит. по: 10).

Из приведенных свидетельств видно, что в состоянии вдохнове­ния художникам представляется, что они становятся орудиями ка­ких-то сверхъестественных сил, и собственную инициативу в этом случае, они, как правило не осознают, мыслительные процессы про­текают автоматически. При анализе высказываний, приведенных выше, можно видеть, как писатели и поэты, не в состоянии объяс­нить процесс творчества в состоянии вдохновения, склоняются то к наивному, то к философскому мистицизму. Опрос 232 американс­ких ученых показал, что у 83% из них решение той или другой про­блемы пришло как неожиданная вспышка озарения.

Для того чтобы постичь сущность всякого рода «озарений», «оду­хотворений» необходимо вникнуть в природу их возникновения и раскрыть психофизиологические механизмы этих необычных состо­яний. Для этого нам придется рассмотреть специфику образного и логического мышления.

Поиск по сайту: