ИНКВИЗИЦИЯ ВАЛЕНСИИ

I. В инквизиции Валенсии дела шли точно таким же образом. Число

морисков, впавших в магометанство и не доносивших на себя, было так

значительно, что не было ни одного аутодафе, где их не появлялось бы в

значительном количестве, подвергавшихся разным наказаниям, вплоть до

сожжения в отношении тех, кого причисляли к нераскаянным. Так как трибунал

Валенсии принадлежал королевству Арагонскому, то он выдавал время от времени

в руки светской власти осужденных по делу о педерастии и других виновных

разных разрядов, хотя и в меньшем числе. 18 февраля 1574 года он приговорил

к сожжению, вместо повешения, Матео Юэта, который убил Луиса Лопеса из

Аньона, чиновника инквизиции. В канонической системе нарушений по отсутствию

терпения инквизиторы могли быть виновными только тогда, когда они

приговаривали к передаче в руки светской власти не еретика; с самого начала

процесса они должны были передать Луиса Лопеса королевскому светскому

правосудию, а не судить его. Но для оправдания своего поведения инквизиторы

имели римские буллы и только что получили от Пия V еще одну, разрешавшую

брать на себя расследование по делам этого рода, хотя они нисколько не были

связаны с верою. Этот первосвященник, возведенный в сан блаженных, не был

скуп на человеческую кровь; горячее усердие к чистоте веры заставляло его

нередко приказывать релаксацию очень большого количества лиц.

II. Еще одно дело - знаменитое и вместе с тем неприличное - занимало

инквизицию Валенсии: оно было неприлично, потому что речь шла о преступлении

содомии, и знаменито, потому что обвиняемый был дон Педро Луис де Борха,

последний гроссмейстер военного ордена Монтесы. Его прадедом с отцовской

стороны был папа Александр VI, а бабушкой с отцовской стороны донья Мария

д'Энрикес, жена дона Хуана де Борхи, второго герцога Гандиа, и сестра

Хуанны, королевы Арагона, матери короля Фердинанда V, прабабушки Филиппа II,

с которым дон Педро имел другие родственные связи по своей матери, донье

Франсиске де Кастро-и-Арагон, второй жене дона Хуана де Борхи, третьего

герцога Гандиа. Дон Педро Луис был с отцовской стороны братом:

1) св. Франсиско де Борха-и-Арагона, четвертого герцога Гандиа, потом

генерала ордена иезуитов; 2) дома Энрике де Борхи, кардинала римской Церкви;

3) дома Альфонсо, аббата Вапьдиньи; 4) доньи Луисы, жены четвертого графа де

Рибагорса, пятого герцога де Вильяэрмосы, родственника короля. Дон Педро был

также братом с отцовской и материнской стороны: 1) дома Родриго де Борхи,

кардинала, как и Энрике;

2) дома Томаса де Борхи, архиепископа Сарагосы; 3) дона Фелипе де

Борхи, губернатора Орана; 4) доньи Маргариты, жены дона Фадрике

Португальского, владетеля Орани, происходящего из королевского дома

Португалии; 5) доньи Элеоноры, жены дона Мигеля де Гурреа-и-Арагона, герцога

де Вильяэрмосы, губернатора Сарагосы; 6) доньи Магдалены де Борха, жены

графа д'Альменары. Дон Педро Луис был в родственной связи со всеми грандами

Испании, княжескими домами Италии и Неаполя и даже с царствующими фамилиями

Неаполя и Феррары. Ни одно из этих преимуществ, ни высокое, почти державное,

достоинство в ордере Монтесы не оказали на инквизиторов никакого влияния, и

они имели смелость арестовать его, так как были уверены в покровительстве

Филиппа II, родственником которого дон Педро Луис был также по королеве

Хуанне Безумной [846], бабушке этого государя. Дон Педро старался отклонить

правосудие инквизиторов и потребовал суда у папы как гроссмейстер ордена

Монтесы; неразумный шаг, так как он тем самым подходил под случай,

предвиденный буллами Климента VII 1524 и 1530 годов, и его гибель была

неизбежна. У него не оставалось другого средства, кроме интриги, унижений и

покровительства, чтобы убедить, что процесс против него может

рассматриваться лишь как заговор, составленный доносчиком и свидетелями с

целью его гибели. Не нужно сообщать, что родственники обвиняемого (среди

которых мы видели столько выдающихся личностей) все пустили в ход, чтобы

избежать стыда видеть гибель гроссмейстера Монтесы на костре инквизиции. Так

как преступление содомии не касается веры, инквизиторам было разрешено

немного извратить смысл законов и канонов, и они были подкреплены в этом

направлении надеждой получить почести епископата или места в верховном

совете. Дон Педро избег смертной казни и отметки бесчестия; он продолжал

быть гроссмейстером своего ордена до самой смерти в 1592 году, согласившись,

что его достоинство после смерти будет соединено с короной, как это уже

произошло с должностью гроссмейстеров трех военных орденов Сант-Яго,

Алькантара и Калатрава. Это намерение дона Педро было сообщено в Рим, и

Сикст V [847] в 1587 году издал буллу о соединении. При этом обстоятельстве

Филипп II захотел показаться признательным и обещал сан главного командора

ордена внебрачному сыну дона Педро, который был потом облечен в этот сан и

стал даже кардиналом римской Церкви.

III. Каковы бы ни были мотивы, заставившие освободить дона Педро Луиса,

поведение инквизиции Валенсии заслуживает похвалы за мягкость, которую она

обнаружила по отношению к нему. Потребовалось столь серьезное

обстоятельство, чтобы заставить забыть суровость, которую проявила

валенсийская инквизиция при Карле V и которая дошла до того, что дом Педро

Гаска, визитатор святого трибунала в 1545 году, пораженный бедствиями,

причиненными произвольным судопроизводством и жестокостями подобной системы,

счел себя обязанным образовать хунту из двадцати адвокатов, наиболее

славившихся в королевском суде, и пересмотреть все процессы, решенные со

времени его последней ревизии. Эта работа помогла открыть бесконечное

множество несправедливых приговоров, погубивших в огне вследствие показаний

лжесвидетелей столько безупречных людей. Жалкая участь этих людей была,

однако, бесполезна для реформы, которую необходимо было спешно установить.

Суеверие и фанатизм слишком ослепили Карла V, чтобы подобные события были

способны просветить его политические цели и религиозные планы. Я замечу, что

дом Педро Гаска не принадлежал к тем людям, чье сострадание к обвиняемым

заставляет отказаться от строгости правосудия: он всегда вел себя как

строгий судья, одинаково в бытность его при Писарро в Перу или после

назначения епископом Паленсии, когда он переехал в Вальядолид для суда над

лютеранами в качестве доверенного лица главного инквизитора.

Статья пятая

Поиск по сайту: