АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава IX. Часть 1. Разгорающееся зарево

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. I ЧАСТЬ
  3. I. Организационная часть.
  4. II ЧАСТЬ
  5. III ЧАСТЬ
  6. III часть Menuetto Allegretto. Сложная трехчастная форма da capo с трио.
  7. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  8. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  9. III. Творческая часть. Страницы семейной славы: к 75-летию Победы в Великой войне.
  10. N-мерное векторное пространство действительных чисел. Компьютерная часть
  11. N-мерное векторное пространство действительных чисел. Математическая часть
  12. New Project in ISE (left top part) – окно нового проекта – левая верхняя часть окна.

Смерть — это лишь начало.

Так сказала фейри, бросая горсть семян на окоченевшие трупы людей: застывших, изломанных, брошенных там, где застало их последнее дыхание, безжалостно вырванное из груди.

Неро все еще не мог поверить, что его связки больше нет. Не мог осознать, что все, что ему остается — это память о товарищах, ставших ближе родных братьев, ставших его кровью и плотью. Он долго не мог заставить себя подойти и снять с холодных пальцев тусклые перстни, столь же мертвые, как и их хозяева. Ему казалось, что это станет той чертой, линией, из-за которой больше не будет возврата — они исчезнут, как пыль, невесомым прахом рвануться ввысь, развеются по ветру, и он останется один.

С безжизненными камнями золотые ободки каплями ртути покоились на разжатой ладони, и он не мог оторвать от них взгляда — в душе было пусто и гулко, словно в одно мгновение он потерял все: тепло, радость, дыхание… жизнь.

Тихий перезвон серебряных колокольчиков затронул все, что было глубоко скрыто, коснулся напряженных, оголенных нервов и плеснул тоской и болью. Неро вскинул голову, не в силах вынести эту муку, и наткнулся на взгляд темных, без блеска, глаз.

Фейри пела.

Казалось, сама природа склонилась перед льющейся из уст Благой мелодией. Она звучала весенним ветром, полным жизни, плакала осенним дождем, рыдающим над ушедшими, звенела тонким ледком, застывшем на холодных губах, шелестела палой листвой, плащом укрывающим замерзшую землю, опадала вниз узорными снежинками слов на древнем, как сам этот Мир, языке.

Снег расступился, растаял под действием дивных чар, тепло легким облачком поднялось от прогретой земли, и тонкие, словно нити, изумрудные побеги робко проклюнулись, настойчиво и цепко оплетая лежащие на земле тела. Зазмеились, ласково обхватили натруженные плечи, бессильно раскинутые руки, закрыли навеки слепые глаза, плотным ковром расстелились — и зацвели. Ярко, мазками краски вспыхнули на зеленом поле чудные облачные колокольчики — белые, невесомые; склонились траурные сапфировые горецветы, уронили хрустальные капельки росы, словно слезы, скатившиеся по блестящим лепесткам; жизнеутверждающе подняли головки ярко-алые, точно пролитая кровь, огнянки…

И все вспыхнуло, перелилось радугой, взорвалось легкими золотыми огоньками, и снопы искр со звоном порвавшихся цепей рванулись вверх.

Он не сразу понял, что музыка затихла — она все еще билась под самым сердцем, глубоко в груди, и он почуял, что теперь она всегда будет там — будет стучать ровно, сильно, давать силы в минуты отчаяния и боли, выводить из темноты, станет той путеводной звездой, которую он уже отчаялся найти.

Неро сжал кулак, услышал, как робко стукнулись друг о друга холодные ободки колец, и, вскинув глаза к небу, беззвучно поклялся, что более никто не повторит такой участи.

— Несколько опрометчиво, — насмешливо заметил фейри, неодобрительно глядя на свою спутницу, которая стояла, полуприкрыв глаза. — Ваши Боги давно отвернулись от вас. Впрочем, их никогда и не существовало.

Девушка качнула головой и обвела взглядом чистую поляну — ни следа былой схватки, ни единой капли крови не осталось на теплой земле, на которую опускался быстро тающий снежок.

— Садись, — она указала рукой на рыжего жеребца, и Неро удивленно вскинул брови, забывая о том, что еще мгновение назад собирался резко ответить на замечание о Богах мужчине.

— К чему все это? — он чуть опустил голову вниз, набычился, совершенно не понимая, что здесь происходит.

Фейри не жалуют людей. Даже Благие. И уж точно не могут им помогать. А эти не только спасли его, умирающего от ран, вернули к жизни, но не собираются бросать и сейчас. Мотивы, что двигают ими, понятны только им, и это не нравилось охотнику.

— На тебе его метка, — нетерпеливо отозвался мужчина, откинул снежно-белую прядь и легко взлетел на кипенного жеребца, нетерпеливо стукнувшего неподкованным копытом о землю.

Неро продолжал все также молча стоять, изумленно глядя на фейри. Только сейчас он понял, что ведет себя не так, как должен. Он помнил тех несчастливцев, которым довелось однажды лицезреть чудную красоту волшебного народа — вернуть этих людей обратно уже не получалось. Они забывали о сне, о еде — обо всем, — и только мечтательно смотрели куда-то, видели что-то такое, что уже неподвластно обычным людям.

Себя безумным он не чувствовал. Да, совершенство Благих завораживало, но не лишало рассудка, не заставляло забыть о том, кто он есть.

— Кажется, он не понимает, о ком мы говорим, — Благая склонила голову к плечу, внимательно разглядывая охотника. — Ты встречался с ним, заслужил его доверие, получил защиту, но не помнишь этого?

Мужчина застонал и обхватил голову руками, оседая на землю. Слишком много всего навалилось на него разом, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем.

Фейри оказалась совсем рядом и ласково погладила его по плечу. Ее спутник закатил глаза и с молчаливым укором уткнулся в гриву жеребцу.

— Вставай, — в серебристом голосе прозвучала сталь, и он не смог не подчиниться.

Словно во сне сел на предложенного коня, ощущая, что тело будто перестало повиноваться.

— Ты едешь с нами, — Благая хлопнула по шее золотистую кобылу, и лошадь с готовностью сделала несколько шагов вперед.

— Куда? — очнулся охотник и замотал головой, сбрасывая чары.

— В Тир-Нан-Ог, смертный, — мужчина послал своего коня вперед. — Раз Хеспер посчитал, что ты достоин доверия, то именно тебе выпала честь рассказать о том, что происходит — мы не можем оставаться в стороне и просто наблюдать за тем, как гибнет этот Мир.

Неро сначала показалось, что он ослышался. Перекатил знакомое имя, словно горошину, во рту, и изумленно переспросил:

— Хес?

Фейри только утвердительно кивнула, мельком бросив на него немного недоверчивый взгляд. А Неро понял, что все встает на свои места.

Вот почему Хесу не нужна была связка, он не сходился ни с кем из охотников, легко справлялся даже с самыми опасными Тварями — он просто был одним из них. И вот почему его — и только его, одного из всей связки, — спасли двое из волшебного народа. Потому что проклятый охотник оставил на нем метку, заклеймил, как скот, но именно это и стало причиной, почему он до сих пор дышал и двигался.

И мужчина совершенно не знал, как теперь к этому относиться.

***

 

Его Величество Грайден Третий устало откинулся на спинку стула и потер красные от недосыпа глаза. Уже четвертые сутки он не отдыхал больше, чем полтора часа, и разум уже переставал повиноваться своему хозяину — перед глазами все расплывалось, а веки наливались свинцовой тяжестью — несколько раз он ловил себя на том, что задремывал и видел сны наяву.

Заветный фиал ускользал из плохо слушающихся рук, и король успел даже разозлиться, прежде чем ему удалось, наконец, открыть пузырек и сделать несколько глотков. Придворный алхимик предупреждал, что это снадобье опасно в больших количествах, а по окончании приема обязательно проявятся все побочные эффекты, и монарху придется несколько дней безвылазно провести в постели, но именно сейчас у него не было иного выбора.

Он аккуратно отложил в сторону подписанные документы, тоскливо поглядел на стопку еще не просмотренных и со вздохом поднялся с кресла. Потянулся, разминая затекшие и ноющие мышцы, открыл нижний ящик стола и достал оттуда трубку. Королева Санна, любимая — действительно, любимая, — супруга никогда не одобряла его пристрастия к табаку, пытаясь мотивировать это как внешними признаками старения, так и запахом, плотно въевшимся в одежду монарха.

Трубка была очень старой, перешедшей ему от деда: гладкая, из темного красного дерева, ранее добывавшегося в Озерном Крае. Он однажды был там и до сих пор помнил необычный запах, звеневший в кристально чистом воздухе: там всегда пахло свежестью, молодой зеленью и весной. Ему, десятилетнему мальчишке, тогда казалось, что над этой землей не властно время, что она никогда не меняется, оставаясь все такой же цветущей, наполненной жизнью и счастьем.

Озерной Край находился на востоке от Айохэйнса и когда-то принадлежал королевству — фейри по какой-то причине не пожелали обращать внимание на столь крупную территорию. До поры до времени. Спустя почти пятьсот лет после установления Границы они смогли присоединить Озерной Край к Тир-Нан-Ог, выбив оттуда всех людей. Впрочем, это оказалось совсем не сложно: эта земля была мало пригодна для жизни, потому что почти целиком состояла из малых и больших озер, соединенных лишь узкими полосками земли. Но именно там добывался знаменитый черный жемчуг, который был ценнее улакасских алмазов; оттуда везли редчайшее красное дерево, называемое кровавым — его сердцевина была действительно алой, напоминающей цвет крови; а родники, в избытке находившиеся на этой земле, слыли целебными и совсем небезосновательно.

Почему фейри решили его вернуть, было совсем непонятно. Просто в один день водные духи, в изобилии встречавшиеся в Озерном Крае, взбунтовались и начали нападать на людей. Король был вынужден просить Гильдию отослать туда охотников, на что Магистр Райен, бывший тогда главой охотников, ответил резким отказом и посоветовал убираться из тех мест. Его не послушались и, как оказалось, очень зря.

Фейри напали со стороны перешейка, ныне называемого Волчьим. Из-за того, что там людям впервые пришлось столкнуться с питомцами Высших фейри — Ку Ши. Огромные волки, неуязвимые для обычного оружия, разметали элитные отряды гвардии, добрались до священников Ордена, изъявивших желание помочь справиться с напастью, и больше напугали, чем причинили вреда — потери были совсем небольшими. К скорби всего Айохэйнса, в это незначительное число погибших вошел правитель — Его Величество Дэйус, дед Грайдена, пожелавший лично участвовать в усмирении фейри. После его гибели люди отступили и покинули Озерной Край, оставив его волшебному народу.

Король повертел в руках старинную трубку и со вздохом потянулся к небольшой резной коробочке, в которой лежал табак. Набив трубку, раскурил и с наслаждением выпустил в воздух кольцо дыма. В голове сразу прояснилось, мысли снова обрели нужную четкость и собранность.

Где-то за тяжелыми дверьми бухнуло, зазвенели колокольца, послышались торопливые шаги, и король едва подавил желание закатить глаза — что-то вновь случилось. Что-то, что требует его немедленного внимания и вмешательства.

Когда в дверь постучал и, не дожидаясь ответа, ворвался советник — небрежно одетый, всклокоченный и заспанный, Грайден даже не удивился.

— Ваше Величество, — без предисловий начал он, закрывая за собой дверь, — в портовый город на южном побережье причалили корабли с Клыкастых Островов. Они готовы предложить нам две сотни клинков в обмен на убежище.

Король поперхнулся дымом. Он был готов к любым сообщениям, вплоть до того, что Твари уже под стенами Мерцуры, столицы королевства, но уж никак не этого.

— Порты пока их не принимают, держат в отдалении возле берегов, — неправильно истолковал молчание монарха советник. — Если Вы позволите…

— Что у них случилось? — перебил король подданного.

— Огненная Земля, Ваше Величество, — советник утер пот, катившийся со лба. Пожилой мужчина сильно нервничал — ситуация в стране накалялась. — Вулканы начали просыпаться один за другим, все бурлит, облака пепла движутся в сторону Клыкастых Островов. А за пеплом, сами понимаете, целая орда различных существ. Куда немногочисленному народу выстоять против такой угрозы?

Грайден побарабанил пальцами по столу и отвернулся от терпеливо ожидающего его ответа советника.

Клыкастые острова — пристанище пиратов. И родина странного народа воинов, называемых айену. Высокорослые, все, как один, широкоплечие и меднокожие — мужчины этого народа прослыли непревзойденными бойцами и прекрасными моряками, не боящимися выходить в штормовое море в любое время года и суток. Многие из мастеров меча отправлялись туда, чтобы постичь мудреную науку обращения с кама — боевыми серпами, грозным оружием в умелых руках. Как ни странно, айену охотно пускали к себе пиратов, разбойничающих в море Штормовых Ветров, разрешали устраивать базы и перевалочные пункты, но с людьми из Айохэйнса не желали иметь никаких дел.

Однако теперь, в час беды, они направились к далекому порту Айохэйнса, а не к соседнему королевству Сверре, до которого было рукой подать. Грайдену доносили, что там творится полный беспредел — гражданская война, свержение королевской династии, голод и смерть. И Твари лишь только усугубили дело, так что как бы ни надеялись его советники на помощь от Сверре, Его Величество знал — они одни, и подмоги ждать неоткуда. Видимо, народ айену был осведомлен о происходящем у соседей гораздо лучше Тайного Отдела Грайдена Третьего, поэтому и повернул свои немногочисленные корабли в сторону, где еще теплилась надежда.

— Пускайте их, — решился он. — Лишние клинки нам не помешают, но расположите их отдельно от коренного населения. Могут вспыхнуть конфликты, и тогда нам жертв не миновать. А всех боеспособных мужчин отправляйте к Границе и в Альфонзул. Будут упорствовать и не подчиняться приказам — пригрозите, что откажем в убежище. Если так и произойдет, тогда гоните всех обратно на корабли и к берегу больше не подпускайте.

Советник молча кивнул и исчез за дверью, без стука ее притворив.

Король соединил кончики пальцев и заметил, как подрагивают руки: от усталости и въевшегося в душу чувства безнадежности.

Потери среди бойцов армии были колоссальными. Но самое страшное заключалось в том, что они ничего не могли противопоставить этим Тварям. Они появлялись с наступлением темноты, тогда, когда люди уязвимее всего, неслышной поступью подкрадывались к своим жертвам и вырезали всех, до единого человека, до последней искорки жизни. Никто не знал, контролирует ли кто-то этих существ, но действовали они исключительно слаженно и умно, не так, как дикие животные.

Его Величество прекрасно понимал, что эта война — на выживание. Здесь либо победа, либо смерть всего живого в этом Мире. Он не знал, как отреагируют фейри на появление у своей Границы такого серьезного врага, но предполагал, что, скорее всего, волшебный народ выбьет Тварей со своей территории, а потом будет с удовольствием наблюдать за той бойней, что разворачивается в королевствах людей. Хоть пленные орденцы, осужденные на казнь за измену, и клялись в том, что Твари были призваны для борьбы именно с фейри, но пока что выходило с точностью до наоборот.

Король вздохнул, отвернулся от мрачнеющего провала окна, по стеклу которого стекали кажущиеся чернильными в темноте царящей за стенами ночи капли вперемешку со снегом, вновь сел за стол и потянулся к еще не просмотренным бумагам.

Ночь обещала быть очень долгой.

***

 

В густом воздухе была разлита тревога. Словно круги на воде, она неторопливо расходилась по Альфонзулу, стыла на ресницах снегом, просачивалась холодными сквозняками в плотно закрытые ставни.

Несмотря на позднее время, кузня все еще работала. Жар вырывался из горна, стреляло искрами, меха раздувались, заставляя огонь полыхать, а мощные, размеренные удары молота заставляли крепкое строение содрогаться.

Брат Торгес стоял рядом с работающим Альвом и едва слышно, нараспев что-то произносил, и слова на древнем языке свивались в руны, вспыхивали огнем на изготавливаемых наконечниках, заключая силу внутрь синеватой стали.

Чуть поодаль, в нескольких шагах от них сидел совсем молодой парнишка и мастерил стрелы, прилаживая наконечники к древкам. Уставший, замученный, с изрезанными и исколотыми занозами руками, он упорно продолжал свое дело, закусив губу до крови. Времени на отдых не было, да и не могло быть. Все боеспособные мужчины сейчас спали урывками, постоянно находились в готовности по первому сигналу тревожного набата броситься на защиту жизней тех людей, кто находился в городе.

В кузню ворвался один из учеников охотников, посланный Магистром Десебелом, сгреб готовые стрелы и так же молча и быстро исчез за хлопнувшей дверью.

Альв искоса глянул на сосредоточенного клирика.

— Слышал, что вы утверждаете, будто Семеро ниспослали нам этих Тварей за грехи, — бросил он.

Торгес вздрогнул, открывая глаза, плетение чар сорвалось, руны беспомощно вспыхнули и погасли, оставляя металл мертвым. Кузнец ругнулся и выбросил бесполезный наконечник в корзину на переплавку, где лежало еще несколько таких же, попавших туда в самом начале их совместного труда, когда мастер по стали и мастер Слова только приноравливались к темпу работы друг друга.

— Неправильно слышали, — буркнул парень, и Альв увидел в светлых, бледно-голубых глазах затаенную злость. — Они дали нам то, чего мы так давно желали — возможность уничтожить волшебный народ. И тогда этот мир стал бы куда чище без этих порождений Темного. Но король рассудил иначе, и теперь весь Орден расплачивается за его глупость. Если бы не гонения на нас, не арест наших магистров и смерть архиепископа, мы бы смогли заставить этих нечестивых Тварей повиноваться.

— Пустая болтовня, парень, — скривился кузнец. Мельком заметил, что мальчишка, перед которым были разбросаны чуть мерцающие наконечники, прекратил работу и с открытым ртом прислушивается к беседе. — Эй, малец, сбегай-ка в Гильдию, узнай, нельзя ли с Десебелом увидеться?

Юнец обиженно насупился, прекрасно понимая, что Альв просто не хочет, чтобы он слышал этот разговор, но возражать не решился: нехотя сполз с лавки и шаркающей походкой направился к двери, надеясь урвать хоть еще кусочек столь занимательного разговора.

— Иди-иди, — поторопил его мужчина, дождался, пока хлопнет дверь, и повернулся к замершему клирику, смеривающему его настороженным взглядом. — А вам не приходило в голову, что магистры вас просто надурили, пытаясь заставить сделать то, чего не следовало бы?

— Нет! — почти выкрикнул парень. — Всем посвященным Семеро явились в видении!

— Кроме послушников? — поинтересовался кузнец, раздувая меха. — Может, это кто-то навел чары?

— Ни один из смертных не может так сделать, — убежденно заявил Торгес. — В сознание одного-то человека очень сложно проникнуть, что уж говорить о сотнях искушенных и устойчивых перед соблазном святых братьев?

— Ни один из смертных, — с удовольствием протянул Альв, ухватившись за несостыковку, и парень запнулся. — А если это сделал кто-то из…

— Фейри? — быстро переспросил клирик и побледнел. — И мы сами, поддавшись Темному, привели в свой мир Тварей…

Альву показалось, что святого брата сейчас хватит удар — настолько ошеломленным он выглядел. Видимо, о таком варианте развития событий никто из Ордена не предположил, хотя и стоило бы, а может, просто именно так рассудить было легче всего, и все равно святые братья выходили ведомыми во всей этой скверной истории. Получается, таким образом фейри избавлялись и от своих противников, подставляя их перед королем, и сокращали численность ненавистных смертных, в последнее время начинающих становиться серьезной угрозой. И все это всего лишь одним действием.

— Что было, то было, — буркнул кузнец. — Сделанного не воротишь, и нам придется изрядно попотеть, прежде чем избавиться от этой напасти. Думать о причинах будем потом. Работай давай.

Гул прокатился по земле, горн выплюнул целый сноп искр, и дрожь ввинтилась в тело, ударила набатом в виски, заставила согнуться от нестерпимой боли — казалось, голову сжимают в тисках, дробят кости, тянут душу из груди.

Альв тяжело застонал и осел на землю, выронил молот, который с тяжелым грохотом выпал из рук. Мира больше не существовало: вся реальность сузилась только лишь до грызущей и скручивающей внутренности боли, ядом разъедающей волю, сознание и способность мыслить.

Яркая вспышка на самой границе зрения вытолкнула тьму из скорчившегося на полу человека. Кузнец с трудом открыл глаза и, покачиваясь, поднялся на ноги: клирик стоял, сложив руки в чудном жесте, и вокруг него бушевал обжигающе яркий белый огонь, плясал на волосах и отражался в широко раскрытых глазах. Заметив, что Альв поднялся, он опустил руки, и диковинное пламя сразу угасло, оставив после себя лишь наэлектризованный, словно перед грозой, воздух.

— Что, Темный побери, произошло? — прохрипел мужчина и сам подивился своему голосу.

— Не упоминай отродье тьмы, — привычно рявкнул святой брат. — Боюсь, произошло то, что мы все так хотели оттянуть.

— Твари? — недоверчиво протянул Альв, помимо воли вздрагивая.

Высокий вопль, пронзительный, вибрирующий, пробирающий до дрожи в ногах, вновь пронесся над городом, молотом рухнул на тех, кто успел избежать первой атаки, и люди, словно куклы, валились на мостовые, не в силах пошевелиться.

Кузнец подхватил двуручный меч со стойки для оружия — лезвие сверкнуло в отсветах пламени серебряным напылением, — и выметнулся прочь из кузни. Клирик, шепча под нос молитвы, выскочил следом.

Прямо за дверью они наткнулись на мальчишку, одного из учеников охотников, который делал древки для стрел: худощавое тело валялось на подтаявшем снегу, изломанное, безжизненное. Мертвые глаза слепо смотрели в равнодушное небо, изо рта, ушей и носа протянулись тонкие струйки крови. Кузнец едва не попятился назад, но совладал с собственным ужасом и почувствовал, как ярость закипает в груди, выплескивается могутной силой наружу.

Твари напали сверху. Вытянутые, тонкие тела были покрыты роговыми пластинами, а между ними серебрилась чешуя, как у рыб; узкие глаза светились бледно-желтым и улавливали любое движение. Иные раскрыли тяжелые кожистые крылья, перепончатые, как у летучих мышей, со стальными наконечниками-когтями на концах. Падали камнями сверху, впивались в беззащитные жертвы, разрывали одним движением и вновь взмывали вверх. И в уши ввинчивался непрерывный вой, лишающий сил, мешающий сориентироваться и найти пути к спасению.

В нескольких футах от них промелькнула быстрая тень, вскинула небольшой, мощный лук; сверкнуло, вспыхнуло — и одна из Тварей захлебнулась воплем и рухнула вниз, проломив крышу дома, загрохотала, катясь по всходу — внутри завизжала женщина. Охотник взвился в прыжке, зацепляясь за ставни, извернулся кошкой и спустя несколько мгновений стоял на водосточной трубе. Качнулся, удерживая равновесие — и снова щелкнула тетива, и вновь существо, клоком тьмы расчерчивающее небо, сорвалось, глухо ударилось о землю, подмяв под себя вывернутые из суставов крылья, и затихло.

Альв почувствовал себя беспомощным — настолько быстро двигались охотники, спешащие к месту происшествия. Пели луки, срывались вверх стрелы, те самые, которые они делали уже два дня без перерыва, щелкали спусковые механизмы арбалетов — и зачарованные наконечники находили свои цели, вспыхивали рунами и прожигали Тварей насквозь, заставляя падать с неба, где еще живых споро добивали.

Одна из Тварей метнулась в сторону, пропуская серебряную смерть мимо, туманной полосой расстелилась у самой земли и ринулась, раззявливая пасть, прямо на кузнеца. Он хладнокровно подпустил ее на расстояние удара — двуручный меч вспыхнул рунами, рассек плоть, как масло, а потом полыхнул длинным лучом света, выжигая еще нескольких Иных, оказавшихся поблизости. Альв оскалился — этот клинок зачаровывал Хес, и добрая сталь, помнящая прикосновения охотника, не подвела, а кузнец в кои-то веки подумал, что магия приносят сейчас куда больше пользы, чем вреда.

Клирик повел руками, зажмурился, шепча губами одному ему известные слова — чары развернулись в копье, прянувшее к Тварям, пронзили взвывшее от боли существо, раскрутились, рассыпая в воздухе искры, и полыхнули расходящейся дугой, кромсая Иных, развеивая в пепел.

— Эй, святоша, давай еще разок! — крикнул кто-то из охотников.

Торгес поджал губы, но спорить было некогда, и повторил только что примененное заклинание. Пока расходящаяся дуга выжигала не успевших избежать смертоносного луча Тварей, охотники выбивали оставшихся, мечущихся и ослепленных.

— Как-то слабовато, — фыркнул невысокий темноволосый мужчина, опустил лук и смахнул пот со лба. — Не иначе как…

Договорить он не успел. В паре кварталов от них грянул взрыв — подлетел на воздух склад алхимических ингредиентов, и огонь прыгнувшим из засады хищником вгрызся в дома. Зарево в считанные мгновения вызолотило южную часть города, и в красноватых отблесках пожарища замелькали быстрые тени.

— Темный их сожри! — ругнулся тот же охотник и развернулся. — Отвлекли нас крылатками, а сами по водостоку прошли! Эрни, Скай — задержите их! Они сейчас там всех сожрут! Квентин и Джой — в Гильдию, вытаскивайте всех, даже учеников!

Связки споро разделились, и силуэты охотников осветились кровавыми отблесками бешено пляшущего пламени. Альв переглянулся с Торгесом, отметив, что клирик стал белее полотна — только голубые глаза сверкали на мертвенно-бледном лице, — и бросился вперед, туда, где хрипло рычали Твари, чавкали, смыкаясь на плоти, громадные челюсти, звучали предсмертные стоны людей, которые ничего не могли противопоставить существам с Изнанки Миров.

Иные прорвались в тот квартал, где расселили беженцев с соседних деревень, и сейчас там находились лишь те, кто не мог держать оружие в руках — дети, женщины и старики. И когда появились чуждые существа, мостовая окрасилась кровью. Альва едва не вывернуло от вида распотрошенных тел, истерзанных и брошенных. Рядом споткнулся о мертвеца Торгес, опустил глаза вниз, на мгновение застыл — и его согнуло в спазмах.

Из-за угла выметнулось гибкое тело. Иной, размером со взрослую лошадь, с хищной тупоносой мордой, похожий на горного льва, ударом лапы разорвал даже не успевшую вскрикнуть женщину и развернулся к застывшему кузнецу. Альв отшатнулся в сторону, пропуская мелькнувшую разжавшуюся пружину, и наотмашь хлестнул вслед. Длинное широкое лезвие прочертило дымную полосу по боку Твари, заставило ее взреветь и ударить шипастым хвостом. Мужчина не успевал ни избежать опасности, ни парировать атаку, но рядом звоном столкнувшихся клинков вспыхнули чары, и Иной рассыпался пеплом. Торгес опустил чуть светящиеся руки и внезапно рухнул навзничь, закатывая глаза.

— Эй, — кинулся к нему Альв, — ты чего?

Клирик не двигался, и дыхание с хрипом рвалось из груди. Кузнец испуганно зашарил по парню руками, попытался найти рану, которая заставила его рухнуть в небытие, но не было ни крови, ни разорванной одежды.

Крепкая изящная рука легла на плечо кузнеца и уверенно отстранила.

Над потерявшим сознание святым братом склонилась молодая темноволосая девушка. Миловидная, хрупкая, но в мужской одежде, плотной куртке с серебряными шипами на локтях, по вороту и манжетам, объемной сумкой на плече и небольшим бронебойным арбалетом в необычном чехле за спиной и спокойными серыми глазами, в которых Альв не заметил ни следа страха.

— Истощение, — тонкие пальцы на мгновение коснулись висков бессознательного парня. — Наколдовался. Оклемается.

Не успел кузнец даже слова сказать, как сверху рухнула чернильная тень. Гулко хлопнули огромные крылья, когти, способные расколоть даже прочный щит, только задели его по спине, распоров кожаную куртку и оставив длинные глубокие царапины на спине; но ослепительно полыхнуло, искры свились в светящуюся руну — и Тварь с воплем покатилась по земле, истаивая дымом.

— Разбрасывается этот дурень знаками своими, как богач мелкими монетами, — проворчала высокая женщина с опаленными волосами, вынырнувшая из проулка и тащившая на себе обвисшего на плече кого-то из охотников. Одета она была почти так же, как и девушка, только возле левого бедра висел в невзрачных ножнах легкий клинок. — Деа, девочка моя, настойку акаценты мне дай, а то я своей сумкой одну из Тварей накормила. Ох и воплей было. А этот, — она скинула с плеча слабо застонавшего охотника, — помогать мне вздумал, глупый. Вот его и приложило, надо кровь остановить.

Девушка, в момент нападения Иного хладнокровно откатившаяся в сторону, вскидывая мгновенно выхваченный арбалет, кивнула и закопошилась в лекарской, как уже понял Альв, сумке. Кузнец попытался подняться, но мышцы словно свело судорогой, и он против воли сдавленно охнул — спину немилосердно жгло, и странный холод распространялся от спины, вверх по позвоночнику, крался по рукам, разливался по шее, мешая дышать.

— Не двигайтесь, эта Тварь была ядовитой. Если бы не знак, вы были бы уже мертвы, — тихо проговорила девушка и сразу же оказалась рядом с Альвом. — Он и вас защитил?

— Кто он-то? — хрипло выплюнул пересохшими губами кузнец и едва сдержался, чтоб не взвыть в голос, когда Деа сняла с него куртку. К спине будто приложили раскаленные пруты.

Она улыбнулась и уверенными движениями откупорила один из пузырьков, извлеченных из недр сумки. Как только целительное зелье коснулась располосованной спины, Альв почувствовал, как боль уходит, гаснет под ледяными умелыми касаниями знахарки.

— Хес, — буркнула женщина, возившаяся с охотником. Мужчина, на груди которого были видны следы то ли от зубов, то ли от когтей, еще минуту назад истекающий кровью и почти мертвый, сейчас уже открыл глаза и порывался встать, безуспешно шарил руками по земле в поисках сломанного Тварью клинка, но знахарка жестко пресекала всякие попытки мужчины подняться. — Рунную защиту на вас наложил. От одного-двух ударов этих чудовищ защитит. А дальше, как он, видимо, полагал, своим умом сообразите, что делать. Но теперь из вас вояка, как из меня знатная леди, так что давайте-ка, помогите нам с Деа с ранеными разобраться. Охотники и без нашей помощи этих тварей выбьют, чай не в первый раз уже.

Альв повел плечами и разогнул ноги, поднимаясь и костеря на чем свет стоит Хеса, хотя, надо признать, был ему весьма благодарен. Спина будто онемела, но это не мешало ему двигаться, да и боли не было, и он закинул на плечо так и не пришедшего в себя клирика и последовал за женщинами, поднимающими на ноги шатающегося охотника.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/1456306


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.014 сек.)