Глава 19. Касалья пил вино и смотрел на лицо умирающего Господа, размышляя о страдании, телесных муках

Касалья пил вино и смотрел на лицо умирающего Господа, размышляя о страдании, телесных муках. С самых ранних лет он видел изображения этой боли, терзаний плоти, бессильно обвисшее тело, запавшие глаза, кровь, струящуюся из раны в боку, сочащуюся из-под гвоздей, засевших в руках и ногах.

Эта картина, висящая в каюте капитана, была подарком от самого Филиппа. Она принадлежала кисти любимого придворного художника его величества, некоего Веласкеса, недавно скончавшегося. Такой дар считался весьма почетным, и получение его буквально окрылило Касалью. С тех пор он не расставался с картиной. Это было самое ценное его сокровище.

Этот самый Веласкес не нарисовал нимб вокруг головы Господа. Тело на картине было серовато-белым, цвета смерти. Это выглядело вполне реалистично, но о нимбе Касалья часто сожалел. Его удивляло, что такой благочестивый человек, как король Филипп, не настоял на этой детали. Возможно, его величеству не понравилась эта картина, потому он и отослал ее одному из своих военачальников в Новую Испанию.

В тяжелые минуты Касалью посещала иная мысль. Он слишком хорошо осознавая, какая пропасть лежит между изящной жизнью при дворе короля Филиппа и тяжкой долей людей, доставляющих ему из колоний золото и серебро на поддержание роскошеств. Когда-нибудь он, Касалья, вернется ко двору — богатый человек на склоне дней. Иногда ему казалось, что придворные будут потешаться над ним. В мечтах он частенько убивал их всех на кровопролитных дуэлях.

От размышлений Касалью отвлекло покачивание судна. Должно быть, прилив закончился. Значит, до рассвета уже недалеко. Скоро настанет день, и пора будет двигаться в путь. Еще надо прикончить следующего английского пирата. Касалья намеревался убивать их одного за другим, пока кто-нибудь не скажет наконец правду.

Корабль продолжал покачиваться, но в его движении было нечто неправильное. Касалья чувствовал это нутром. Судно не вращалось вокруг якоря. Оно смещалось вбок. Что-то было сильно не так. Тут Касалья услыхал негромкий треск. Корабль содрогнулся и застыл недвижно.

Капитан выругался, вылетел на верхнюю палубу и чуть не уткнулся носом в ветки пальмы, даже нескольких, растущих вдоль берега. Его корабль сел на мель. Касалья завопил от ярости. Вокруг заметались перепуганные моряки.

К нему подбежал первый помощник, дрожащий от страха.

— Капитан, они перерезали якорный канат!

— Они?! — заорал Касалья.

В минуты гнева голос у него делался высоким и тонким, словно у женщины. Он кинулся к противоположному борту и увидел «Кассандру». Шлюп, накренившись под свежим ветром, выходил в открытое море.

— Пираты сбежали, — доложил бледный первый помощник.

— Сбежали?! Как они могли?!

— Не знаю, капитан. Все стражники мертвы.

Касалья с силой ударил первого помощника в лицо так, что тот отлетел и растянулся на палубе. Он пришел в такую ярость, что почти лишился способности думать, и уставился на уходящий шлюп.

— Как они могли сбежать?! — повторил он. — Проклятье! Как они могли сбежать?!

Появился офицер, командующий солдатами.

— Капитан, вы сели на мель. Может быть, мне высадить часть своих людей на берег, чтобы они попытались столкнуть корабль с мели?

— Уже начался отлив, — сказал Касалья.

— Да, капитан.

— Недоумок! Мы не сможем сняться с мели до следующего прилива!

Касалья громко выругался. Это займет двенадцать склянок. Лишь через шесть часов они примутся за освобождение массивного судна, но даже и тогда могут потерпеть неудачу, если судно село крепко. Луна убывала, значит, каждый следующий прилив будет слабее предыдущего. Если судно не снимется с мели за время следующего прилива или еще одного за ним, то оно застрянет тут самое меньшее на три недели.

— Идиоты! — пронзительно взвизгнул Касалья.

Вдалеке «Кассандра» изящно сменила галс, направилась на юг и исчезла из виду.

На юг?

— Они идут на Матансерос, — простонал Касалья, и его затрясло от гнева, который испанец не в силах был обуздать.

Хантер стоял на корме «Кассандры» и прокладывал курс. К немалому своему удивлению, он обнаружил, что не чувствует ни малейшей усталости, хотя не спал уже два дня. Вокруг вповалку валялась его команда. Почти все спали мертвецким сном.

— Хорошие ребята, — заметил Сансон, глядя на моряков.

— Верно, — согласился Хантер.

— Кто-нибудь заговорил?

— Один человек.

— И Касалья ему поверил?

— Тогда — нет, — ответил Чарльз. — Но теперь он может и передумать.

— Мы опережаем их самое меньшее на шесть часов.

— На восемнадцать, если повезет.

Хантер кивнул. До Матансероса было два дня ходу при попутном ветре. С таким раскладом каперы могли обогнать военное судно и прийти к крепости первыми.

— Мы будем плыть и по ночам, — сказал Хантер.

Сансон кивнул.

— Подтянуть кливер! — гаркнул Эндерс. — А ну пошевеливайтесь!

Парус натянулся, и «Кассандра», озаренная утренним солнцем, понеслась над волнами. Ее подгонял свежий восточный ветер.

Поиск по сайту: