АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ГЛАВА 15. Дюваль под руку вводит меня в большой зал

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

 

Дюваль под руку вводит меня в большой зал. Тот ярко освещен пламенем в очаге и свечами, вставленными в серебряные подсвечники, но я едва ли что-нибудь замечаю: перед моим мысленным взором предстают цветные шпалеры сестры Эонетты. Там — куда ж денешься — присутствует и французская шлюха со всеми ее пятью детьми от покойного герцога. Правда, они перечислены лишь по именам, а Гавриэл — имя достаточно распространенное. Фамилию же бастардам наследовать не полагается, это знают все.

Было ли известно матушке настоятельнице, во что я впуталась буквально с завязанными глазами? Было ли это частью очередной проверки, которую она мне устроила? Или она слишком понадеялась на меня, решив, что я уж точно знаю о существовании герцогского бастарда по имени Гавриэл Дюваль?

Словно издалека я слышу, как барон Джеффой восклицает:

— А вот и они! — (Я делаю усилие, чтобы сосредоточиться на происходящем.) — Виконт Дюваль, госпожа Рьенн, перед вами моя дражайшая госпожа и супруга Катрин!

Баронесса похожа на скромную курочку, одетую в павлиний наряд, но глаза у нее умные, зоркие. Она мне положительно нравится.

— Ее брат, Антуан де Лорис, и мой управляющий, Ги де Пикар. А обворожительную мадам Иверн вам, Дюваль, не надо и представлять.

Взгляды сына и матери скрещиваются, как мечи на дуэли. У меня перехватывает дыхание: при всей выдержке Дюваля я замечаю на его лице боль, которую он не успевает вовремя стереть. Впрочем, он настолько быстро справляется с собой, что я даже задумываюсь, уж не померещилось ли мне.

Когда госпожа Иверн протягивает ему руку для поцелуя, он облачается в придворные манеры, точно в рыцарскую броню.

— Как всегда, теряю дар речи в вашем присутствии, мадам.

— Вот бы действительно, — бормочет она.

Барон Джеффой беспокойно переступает с ноги на ногу. Его супруга слегка приподнимает брови от удивления.

У Дюваля суживаются глаза:

— Рад видеть, что вы последовали моему совету и удалились от двора.

Улыбка Иверн напоминает отточенный нож.

— Ну, не насовсем. Я лишь позволила себе краткую передышку. Решила съездить к друзьям, думая найти утешение в их обществе.

Она вытаскивает тонкий льняной платочек и промокает уголок глаза.

— Прошу извинить меня, — сухо произносит Дюваль. — Я вовсе не имел в виду напоминать вам о вашей потере.

Она слабо отмахивается — то ли не заметила иронии в его голосе, то ли предпочла пропустить ее мимо ушей, наверняка сказать трудно.

— Мое горе всегда со мной, — вздыхает Иверн. — Я просто благодарна барону и баронессе Джеффой за предложенное гостеприимство. При дворе мне все напоминает о моем дорогом Франциске…

Ее голос слегка прерывается, как будто она близка к слезам. Я же просто потрясена: передо мной представление театра масок, каждый отыгрывает свою роль.

Как бы торопясь отвлечь мадам Иверн от ее неизбывного горя, баронесса приглашает нас за стол. Я пользуюсь моментом, чтобы оправиться от неожиданных откровений. Теперь, когда мне известно происхождение Дюваля, многочисленные мелкие детали становятся каждая на свое место. Например, изумление, с которым аббатиса и Крунар (да и Чудище с де Лорнэем, если уж на то пошло) встретили намерение Дюваля выдать меня за двоюродную сестру. Вспоминая об этом, я краснею и ежусь. Какими глупцами, наверное, выглядели мы оба. Так вот почему Чудище принял меня за особу знатных кровей! Дюваль-то хоть и незаконный сын, но все равно вроде королевича.

Я чувствую себя непоправимо униженной. Поспешно беру бокал и отпиваю, словно пытаюсь утопить в вине свою дремучую неосведомленность. Понемногу мои мысли приходят в порядок. Я вновь обращаю внимание на происходящее кругом. За столом звенит хрусталь, пахнет тушеным мясом и добрым вином. Нам подают всевозможные деликатесы, но я не ощущаю никакого вкуса, точно жую опилки.

Госпожа Катрин искусно направляет застольную беседу. Я слушаю рассказы об охоте и турнирах, о людях и событиях, которые мне совершенно неизвестны. Отодвигаю от себя все голоса, пока они не превращаются в невнятный гул, похожий на жужжание мошкары над застойным прудом.

Я пытаюсь вспомнить вечер в обители, когда нам впервые рассказали про французскую шлюху. Да, именно так ее всегда называли, потому-то ничто в моей памяти и не отозвалось на фамилию Иверн. Всего четырнадцати лет от роду она стала фавориткой прежнего короля Франции. Когда тот умер, она сделалась любовницей нашего герцога и оставалась ею много лет кряду, родив ему пятерых детей: трех сыновей и двух дочек.

Рука Дюваля лежит на столе рядом с моей, длинные сильные пальцы вертят ножку бокала. Когда эти пальцы вдруг нервно сжимаются, я снова начинаю слушать, о чем говорят кругом.

— В этом году мой милый Франсуа выиграл уже четвертый турнир, — рассказывает барону госпожа Иверн. — Немного ему найдется равных на боевом поле!

Барон Джеффой с восторгом смотрит на Дюваля.

— Разве что его старший брат, — говорит он. — Если память мне не изменяет, он ни разу не бывал побежден в…

— Те дни миновали, — отмахивается Дюваль, пресекая неуклюжую попытку польстить, и одним махом осушает бокал.

Следует довольно неловкая пауза, которую искусно сглаживает госпожа Катрин.

— Нынешней осенью на охоте нам сопутствовала необычайная удача, — начинает она, но мадам Иверн гнет свое.

У нее на устах лишь милый Франсуа, который оказывается еще и несравненным охотником. Подумать только, неделю назад он в одиночку взял на копье дикого вепря!

Уж не это ли причина их розни с Дювалем? Быть может, она так горячо любит Франсуа, что старший сын в итоге возненавидел ее? В семьях, особенно в знатных, случается и такое, ведь у них родительская привязанность измеряется титулами и наследством. Я кошусь на Дюваля, но тот не поднимает глаз от тарелки. Он режет оленину, его движения точны, но в них ощущается гнев.

Я снова приглядываюсь к госпоже Иверн, сидящей как раз напротив меня. Платье на ней изумрудного цвета, а корсаж спущен еще ниже, чем у меня, полностью обнажены плечи. Покрой выставляет женское богатство прямо-таки напоказ.

— Гавриэл, дорогой мой, — томным голосом произносит она, — будь любезен, поясни еще раз, кто все-таки эта девушка, что сидит рядом с тобой? И почему она таращится на меня так, будто я теленок о пяти ногах?

Меня бросает в невыносимый жар. Я-то думала, они слишком увлечены беседой и своими внутренними интригами и мое излишнее внимание останется незамеченным.

Дюваль косится на меня, как бы давая понять, сколь сильно его тяготит мое присутствие.

— Мадам, не судите ее строго. Эта девушка выросла среди простых крестьян. Конечно же, она поражена вашим изяществом и красотой.

— Как, впрочем, и все мы, — вставляет барон, умудрившийся не уловить откровенной иронии в голосе Дюваля.

В отличие от него госпожа Катрин все замечает.

Мадам Иверн с улыбкой осведомляется:

— Уж не ее ли ради ты так надолго покинул свою молоденькую герцогиню?

Дюваль отпивает вина:

— Я никого не покидал, как вы изволили выразиться. Всего лишь съездил кое-куда по делам, связанным с моей службой престолу.

Госпожа Иверн устремляет на меня пронизывающий взгляд:

— Так откуда, говоришь, ты родом?

— Она не говорила, — замечает Дюваль.

Мне не особенно нравится, что он взялся отвечать вместо меня, ну да ладно. Вот бы сообразить, что между ними происходит.

— Из Франции есть какие-нибудь новости? — спрашивает барон. Куда подевалось все его добродушие! Сейчас он точно ощетинившийся зверь, и я невольно прикидываю свои шансы против него в рукопашной. — Ходят слухи, что на севере собираются их войска.

Дюваль мотает головой.

— Нет, — говорит он. — Никто не видел ни войск, ни даже разведывательных отрядов, так что слухи беспочвенны. Герцогиня пристально следит за положением дел.

Мадам Иверн наклоняется вперед, ее глаза поблескивают:

— В самом деле, Гавриэл? Ты в этом уверен? А вот мне почему-то совсем так не кажется.

Их взгляды вновь скрещиваются над скатертью.

— Это потому, что вы предпочитаете не видеть, мадам. — Он говорит отрывисто и жестко, каждое слово летит, словно камень из катапульты. — Вы, как обычно, замечаете лишь то, что вам хочется, и не больше. — Он бросает взгляд на Джеффоя, но барон самым увлеченным образом нарезает фазана. Мгновением позже Дюваль вновь обращается к мадам Иверн. — Берегитесь, — предупреждает он негромко. — Политика может быть куда опасней, чем вы себе представляете.

Даже не сразу осознаю, что речь идет не о политике вообще, а о чем-то весьма конкретном. Но о чем же именно?

Кажется, красавицу тоже озадачивают его слова, но прежде, нежели она успевает ответить, Дюваль поворачивается ко мне. В его глазах полыхает такая ярость, что я едва не отшатываюсь.

— Мы выезжаем с рассветом, — говорит он. — Разумно будет лечь пораньше.

Он поднимается и подает мне руку. Я быстро встаю, благодарю хозяйку дома за гостеприимство и позволяю Дювалю себя увести.

Он провожает меня до порога моей комнаты, причем еле сдерживаемый гнев заставляет его шагать до того быстро, что под конец я почти запыхалась. Хочу кое о чем спросить его, но он отметает все вопросы коротким «спокойной ночи», отворяет дверь и буквально впихивает меня внутрь. Дверь громко захлопывается.

Наконец-то можно насладиться уединением, но я слишком рассержена. Разве это я виновата в том, что они с мадам Иверн мало не надавали друг дружке затрещин?

Я могу только строить догадки о том, что их некогда развело, но наверняка это была очень тяжкая ссора. Нет, ревность к любимчику-брату такой жгучей ненависти породить не могла. И вот еще: каким образом сюда замешан Джеффой? А что замешан, это точно. Зря ли он сидел с таким виноватым видом, точно Аннит, когда ее застукали за тайным ознакомлением с любовными стихами сестры Беатриз!

А может, дело в другом? Что, если барон подумывает об интрижке с мадам Иверн, а Дюваль старался разрушить его планы? Если верить де Лорнэю, Дюваль высоконравственней иного монаха, и в этом-то суть его раздора с матерью: он считает, что негоже ей заводить нового любовника чуть ли не сразу после смерти его отца.

Мои пальцы устали от повода, я нескончаемо долго распускаю шнуровку корсажа. Выпутавшись наконец из платья, сразу начинаю дрожать от холода. В одной рубашке подбегаю к кровати и забираюсь под толстые одеяла. Как же тут хорошо!..

Слышу, как за стеной расхаживает Дюваль. Ему не сидится на месте, его гнев сочится под внутреннюю дверь, точно запах погибельной трясины. Ну и пусть его. Я не стану думать об этом. Любовники его матушки всяко не интересны Мортейну.

 

Несколько позже меня будят сердитые голоса. Сперва даже кажется, что они раздаются прямо здесь, в комнате. Потом я понимаю: звуки доносятся из-за стены, из спальни Дюваля. К сожалению, дверь между нашими комнатами достаточно толстая, так что я улавливаю только обрывки фраз.

— …Ты все погубишь…

— …Неужели же ты так мало чтишь моего отца, что готова…

— …Это не имеет отношения к…

Там госпожа Иверн. И они с Дювалем яростно спорят.

Я окончательно просыпаюсь и сбрасываю одеяло, чтобы подслушать у двери. Однако где-то рядом гулко бухает другая дверь, после чего из комнаты Дюваля доносится резкий, тонкий звон. Это бьется хрусталь. Тут уж я вскакиваю на ноги. Хрусталя я в своей жизни видела очень мало, а как он бьется, слышала всего один раз — в кабинете у аббатисы. Руки поспевают вперед головы: я подлетаю к двери, нащупываю задвижку.

Дюваль растянулся в кресле у огня, его голова запрокинута, глаза закрыты. На столе возле локтя — откупоренный графин, густой фруктовый запах вина[7]смешивается с ароматом роз: здесь и вправду побывала мадам Иверн. Отсветы пламени играют в осколках хрусталя на полу, и я останавливаюсь: я ведь босиком.

— Мой господин? — шепчу я, сама не своя от смертного ужаса.

Дюваль рывком вскидывает голову, и я успеваю заметить беспросветное отчаяние, плещущееся в его глазах. Он сразу отводит взгляд, но слишком поздно. Я все видела, и, хотя по-прежнему мало что понимаю, сердце мне пронзает жалость. Неуклюже поясняю:

— Я услышала звон.

Он насмешливо приподнимает бровь:

— И не поняла, где он? Примчалась в одной сорочке спасать меня от нападения злобного хрусталя?..

Язвительный тон заставляет меня съежиться. В самом деле, зачем я сюда ворвалась? Даже если бы его и впрямь отравили, что бы я, спрашивается, стала делать?

«Душа! — осеняет меня. — Если бы он умирал, я была бы обязана вызнать напоследок, что только можно, у его души!»

Он косится на опустевший графин:

— Или проверяешь, подействовал ли твой яд? Я что, твоя очередная жертва?

В его голосе звучит жуткая усталость. Как будто, окажись это правдой, он бы не очень-то и возражал.

Госпожа Иверн мне с самого начала не понравилась, но теперь я ее попросту ненавижу.

— Ты что, пьян? — спрашиваю я с не меньшим презрением и насмешкой.

— Нет. То есть да. Ну разве что чуточку. Далеко не так, как следовало бы.

Опять эта леденящая безнадежность. Он отворачивается и смотрит в огонь.

Я разрываюсь между намерением уйти и оставить его наедине с мрачными раздумьями — и жгучим желанием броситься к нему и как-то, не знаю как, прогнать с его лица горестное выражение. Когда осознаю это желание, мне делается попросту страшно. Что это со мной происходит?

— Возвращайся-ка ты к себе, — говорит Дюваль, неподвижно глядя в окно. — Если только не пришла попрактиковаться на мне в совращении. — Горькое веселье кривит его губы. — Что ж, помогло бы продержаться до рассвета.

Я отшатываюсь, как от пощечины:

— Еще чего! Я всего лишь собиралась помолиться о твоей душе, в том случае, если бы мадам Иверн вздумалось тебя отравить.

С этими словами я поворачиваюсь и бегу к себе. И накрепко запираю дверь, чтобы больше не видеть ни его, ни его души. Да и своей заодно. Пусть они тут играют в какие угодно игры, не мое дело. Это он мастер заговоров и интриг, а не я!

Кстати, следует покрепче это запомнить.

 

Поутру мы оба держимся напряженно и стараемся не встречаться взглядами. Со двора выезжаем галопом. Солнце только-только встает, у дороги поднимается туман. Он слегка вихрится, точно пар над кипящим котлом. В неловком молчании мы с Дювалем едем в Геранд. Ночной Песенке не нравится моя посадка в седле — я и правда сижу, точно аршин проглотив. Она негромко ржет, я спохватываюсь и опускаю руки, слегка откидываясь назад.

Что касается Дюваля, он ведет себя так, словно меня и вовсе рядом нет. Это тянется до самой Ла-Боли. Тут он оборачивается в седле, и я вижу, что ему очень не по себе.

— Прости, — говорит он. — Вчера вечером я тебя оскорбил. Меня здорово допекла мадам Иверн, вот на тебе и сорвал зло. Прими мои извинения.

И, не дожидаясь ответа, вновь отворачивается.

Я молча смотрю ему в спину. Ни разу в жизни никто не извинялся передо мной. Ни члены моей семьи, ни монахини. Очень странное ощущение. Я-то знаю, что мои чувства не имеют никакого значения. Важно лишь то, чего хотят Мортейн и Его обитель. И вдруг оказывается, кому-то небезразлично, что делается у меня на душе!

Я шепчу почти про себя:

— Извинения приняты.

Дюваль, однако, все слышит. Он коротко кивает — и снова пришпоривает коня.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.009 сек.)