Нью-Йорк-Парк-госпиталь

Врачей и студентов при входе в каждый госпиталь

должна встречать доска со словами:

«Есть пациенты, кому мы не можем помочь,

но нет ни одного, кому мы не можем навредить».

Артур Л. Блумфилд (1888—1962)

Нью-Йорк-Парк-госпиталь стоит посреди причудливых каменных построек Бруклина. Его монолитный комплекс выделяется на фоне остальных зданий в районе Парк-Ридж с конца девятнадцатого столетия. Госпиталь давно обслуживает постоянно меняющееся бруклинское обще­ство, приспосабливаясь к новым веяниям. История Нью-Йорк-Парк-госпиталя запечатлена на каменных стенах у громадного входа.

Госпиталь был основан в то время, когда завершалось строительство знаменитого Бруклинского моста, но на­звали его Парк-госпиталь, а не Бруклин-госпиталь. При­ставка «Нью-Йорк» была добавлена к названию столетие спустя, когда госпиталь влился в один из гигантских ме­дицинских госпитальных комплексов, организованных в городе башен из слоновой кости.

С новой приставкой название госпиталя зазвучало в коммерческом смысле более солидно и привлекатель­но, особенно с последующим подзаголовком — Клиниче­ская база Медицинской школы Центрального универси­тета Нью-Йорка. Однако и без помпезного названия старый добрый Парк-госпиталь оставался достойным

лечебным учреждением, поддерживаемым во все време­на великим Бруклином для оказания доступной меди­цинской помощи.

С годами Парк-госпиталь менялся вместе с изменением демографического состава округа. После ухода из Брукли­на белых англосаксонских протестантов здесь поселились ирландцы, а позже итальянцы. Честолюбивые сыновья иммигрантов поступали в медицинские школы, станови­лись специалистами и возвращались в Бруклин. Еврей­ские доктора и пациенты, казалось, избегали Парк-госпиталь. Вместо него они предпочитали близлежащий госпиталь Бен-Маймон или госпиталь Джуиш-Айленд, где в 1942 году был прооперирован Альберт Эйнштейн по по­воду аневризмы великим Рудольфом Ниссеном.

После окончания Второй мировой войны в Парк-госпитале произошли существенные изменения. Обуче­ние молодых докторов и специалистов, спонсируемое ще­дрыми федеральными и городскими фондами, стало все более доходным бизнесом. Госпиталь теперь всегда был обеспечен дешевой рабочей силой — обучаемыми стаже­рами, раньше это было доступно только самым большим университетским клиникам. А правительство щедро пла­тило и сейчас платит за каждого обучаемого резидента. В результате такой щедрой политики преподавательские программы начали расти как грибы по всей Америке, по­явились они и в Парк-госпитале..

Со временем Бруклин обеднел и стал менее привлека­тельным для молодых американских докторов, предпочи­тающих более доходные места. Стремясь сохранить мно­гочисленные вакантные программы обучения, Парк-госпиталь должен был принимать на работу иностранных дипломированных специалистов, прибывавших в США из стран третьего мира. В пятидесятые — восьмидесятые годы большинство молодых докторов в нем составляли индусы, пакистанцы, иранцы, арабы, тайцы и филип­пинцы. Слухи утверждают, что вербовщики в Индии зара­ботали большие деньги на «бакшишах», заплаченных се­мействами предполагаемых резидентов.

Председателями и старшими специалистами тогда бы­ли стареющие белые американские доктора, на осталь­ных позициях — американские итальянцы или евреи на фоне моря иммигрантов из Азии или с Ближнего Востока.

Постепенно иностранные доктора, став дипломирован­ными специалистами, заняли старшие посты. В конце восьмидесятых госпиталь превратился в многонацио­нальную вавилонскую башню. В терапевтическом отделе­нии преобладали индусы, если туда попадал белый, он на­поминал туриста в Бомбее. Несколько иранских хирургов управляли хирургическим отделением, в то время как онкология стала чисто египетским оазисом.

Девяностые годы принесли свои изменения. В условиях яппиизации* округа — существенного сдвига в сторону молодых, грамотных и хватких до всего нового бизнесме­нов — госпиталь должен был модернизироваться, чтобы остаться конкурентоспособным. Появление нового глав­ного администратора ознаменовалось свежими веяниями в развитии госпиталя, открытием блока врачебных офи­сов с большим книжным магазином на первом этаже. По­явилась подземная стоянка автомобилей. Теперь вы мог­ли посетить врача в Нью-Йорк-Парк-госпитале, припар­ковав автомобиль и пригубив кофе «Старбак» в книжном магазине. Зачем отправляться на Манхэттен?

Тогда же развернули свою деятельность различные комис­сии, начавшие предъявлять более жесткие требования к ак­кредитации. Появилось необъявленное намерение устранить программы резидентуры для третьего мира и уменьшить число иностранных выпускников, въезжающих в страну. Для спасения проваливающихся программ резидентур гос­питаль начал привлекать извне наиболее подготовленных за­ведующих отделениями и членов факультетских кафедр, что привело к напряженным отношениям со старой гвардией.

С улицы Парк-госпиталь никогда не выглядел особо при­влекательным. Но зайдите в здание и вы увидите его бога­тое, покрытое коврами фойе с мебелью Эдвардианской

* Yuppie — яппи — отчасти ироническое название для молодых лю­дей, стремящихся к карьерному росту.

эпохи. Новейшие лифты поднимут вас на этажи палат. Ко­ридоры отполированы, на стенах картины художников-классиков и современных мастеров. Заглянешь в палату— пятизвездочный отель! Наконец-то дух Манхэттена про­ник в Бруклин. Без сомнения, сюда можно привести свою маму, жену или ребенка и самому прийти, если понадо­бится. Это близко и удобно. Говорят, что кормят здесь от­лично, а медсестры улыбчивы и предупредительны.

Конечно, каждый знает, что для лечения рака Мемори­альная клиника в Ист-Сайде — лучшее место в мире, но попытайтесь туда попасть! На медицинских веб-страни­цах говорят о преимуществах университетских клиник и больниц, но мы доверяем Парк-госпиталю, он теперь присоединен к университету Манхэттена. Неудивитель­но, что журнал «Нью-Йорк Мансли» внес его в список деся­ти лучших госпиталей великого мегаполиса.

* * * Как и любой другой. Парк-госпиталь представляет со­бой микрокосмос — маленькую, почти самостоятельную политическую и финансовую систему. Хотя формально он закладывался как неприбыльное лечебное учреждение, основное устремление его руководителей (и отнюдь не из альтруистических соображений) — сделать его настоль­ко прибыльным, насколько это возможно.

Майкл Ховард, долговязый ирландец с маленьким чере­пом над сутулым в шесть футов и семь дюймов телом, — всемогущий президент госпиталя. Проницательный фи­нансист и администратор здравоохранения, председа­тель Ассоциации руководителей госпиталей штата Нью-Йорк. Ведущим финансовым журналом Нью-Йорка он был признан лучшим руководителем госпиталя в городе.

Президент Ховард руководил Парк-госпиталем с помо­щью маленькой армии вице-президентов. Единствен­ным врачом среди них был старший вице-президент по медицинским вопросам Альберт Фарбштейн, врач-тера­певт в возрасте далеко за шестьдесят. Он родился, вырос, получил образование, специализацию и продвижение

по службе в Бруклине. Седовласый, лысеющий, бородатый коротышка с орлиным носом — именно такими изобража­ли евреев на нацистских пропагандистских карикатурах. Как главный администратор президент Ховард управ­лял кошельком госпиталя: чем толще будет этот кошелек, тем большая ежегодная премия будет добавлена к его и без того высокому шестизначному заработку. Естествен­но, что и Фарбштейн имел личную финансовую заинтере­сованность в благополучии госпитального кошелька. Для любого перспективного менеджера его госпиталь — это бизнес, большая фабрика, нанимающая докторов и пара-медицинский штат для обработки пациентов.

Два органа правят и ограничивают власть администра­ции госпиталя.

Высшим, по крайней мере по названию, является Со­вет попечителей, состоящий из немедицинских высоко­поставленных сановников местного общества. Члены этого совета назначают и увольняют президента госпи­таля и контролируют его работу.

В Парк-госпитале только два врача имеют право голо­са в Совете попечителей: президент госпиталя и вице-президент второго органа управления — Медицинского правления. Члены этого правления избираются каждый год их коллегами, врачами госпиталя. Теоретически Ме­дицинское правление является демократическим орга­ном, с уставом и с подчиненными ему комиссиями и под­комиссиями, избранными для различных функций. Глав­ная роль Медицинского правления — оценивать квалифи­кационные дипломы врачей и утверждать служебные по­зиции, предоставленные этим врачам руководителями, председателями различных отделений.

Медицинское правление контролирует качество меди­цинского обслуживания. В то же время оно является про­фессиональным союзом докторов, призванным защищать интересы врачей перед администрацией. Облеченное вла­стью назначать, наказывать, контролировать и защищать врачей, Медицинское правление Парк-госпиталя стало почти всемогущим. Оно может отстранить от должности

или вынудить уйти в отставку председателя отделения и да­же самого президента госпиталя, такова была участь пред­шественника нынешнего президента Майкла Ховарда.

В конечном итоге группа врачей Медицинского правле­ния управляет самим госпиталем и большей частью его кошелька. На протяжении многих лет власть находилась в руках триумвирата—двух хирургов и одного терапевта, они из года в год чередовались на должностях председате­ля и заместителя председателя правления.

Самым старшим из них был вице-председатель по хи­рургии доктор Джозеф Манцур. Несмотря на «далеко за шестьдесят» и тщедушный вид, Манцур считался ти­пичным, «делающим все» бруклинским хирургом. Назови­те любую патологию, и он, специалист в общей хирургии, сосудистых и торакальных операциях, справится с ней. Родившись в Иране, он эмигрировал в Германию вместе со своим аристократическим семейством перед крушением шаха. Закончил медицинскую школу в Гейдельберге и хи­рургическую резидентуру в Парк-госпитале задолго до то­го, как приставка «Нью-Йорк» добавилась к его названию.

В течение тридцати лет Манцура считали ведущим ча­стным хирургом, имевшим огромное влияние и богатство. У него был особняк на побережье океана и большая яхта на пристани нью-йоркского Айленда. Туда доктор Манцур имел обыкновение удаляться каждую пятницу вечером по­сле напряженной операционной недели — подальше от своих пациентов и их обеспокоенных родственников. Всем хирургическим резидентам было хорошо известно, что в течение выходных и праздников старый Манцур был недоступен. Критические больные, настоящие или кажу­щиеся, вынуждены были ждать до понедельника.

Вторым хирургом в правящем триумвирате был доктор Махмуд Сорки. Сын персидского аятоллы изучал медици­ну в Иране и обучался хирургии под крылом Манцура. Он женился на местной медсестре и утвердился в частной практике. Настоящий хирург-ковбой Сорки много лет считался коллективом госпиталя «лучшим скальпелем». Он тоже был очень богат.

Третий в триумвирате — врач-терапевт Херб Сусман, единственный коренной американец в этой группе. Ев­рей-полукровка, взращенный Бруклином. Выпускник Ка­рибской медицинской школы, он закончил резидентуру по внутренним болезням в Парк-госпитале, где встретил­ся и подружился с Сорки. Энергичный Сусман стал кли­ническим профессором терапии.

Сусману и Сорки по пятьдесят лет, они были близки как братья, проводили время в лучших манхэттенских ресто­ранах и в казино Багамских островов с женщинами из Ат­лантик-Сити, объединенные любовью к одинаковым шут­кам, громкому смеху и обильной выпивке. Их старый на­ставник Манцур был вдовцом, не заглядывался на жен­щин и не переедал. Всегда спокойный, с непроницаемым лицом покерного игрока, он стал серой достопримеча­тельностью госпиталя и, как я убедился со временем, мо­им подлинным наказанием.

Поиск по сайту: