Когда Джонни все-таки остановился передо мной, его лицо осветила понимающая улыбка. «Эй, Макс. Чем могу помочь?»

«Думаю, мы готовы начать праздник».

Джонни кивнул, засунув руку в карман. «Хлоя в комнате Нептун, это в Синем коридоре, слева от сцены».

Я кивнул, выжидая, но он не торопился выкладывать всю информацию. В конце концов, я не выдержал: «А Сара?»

«Она в Зеленой комнате, это в Черном коридоре, справа от сцены» сказал Джонни. Он слегка наклонился и добавил: «Расположил её, как она и просила».

Я замер, засовывая руку в карман, чтобы скрыть инстинктивно возникший кулак. «Она попросила, чтобы ты ее расположил?» Что это значит, черт подери?

«Ленточка здесь, ленточка там». Джонни наблюдал за мной, ухмыляясь, настолько его позабавила моя реакция.

Я осмотрел темную комнату, усеянную клиентами, сидящими на черных кожаных диванах или прислонившихся к отполированному до блеска темно-серому мраморному бару. Я мог ощутить свой пульс сквозь стиснутые зубы, и это, наверняка, придавало мне нетипично угрюмый вид.

Я находился в противоречии: с одной стороны, съедавшее меня любопытство от возникшего между ними доверия, с другой – необходимость знать, что именно он видел и в каких местах к ней прикасался. Изредка, в Красной Луне, Сара оказывалась в связанном положении, и каждый раз её связывал именно я. «Она позволила к себе прикоснуться?»

Джонни смотрел на меня, покачиваясь на пятках и широко улыбаясь. «Да».

Он не съежился под моим пронизывающим взглядом, он ждал, понимая, что я всё равно переполнен благодарностью, несмотря на охватившую меня вспышку ревности. За последние девять месяцев или около того, Джонни сделал для нас очень многое. Даже сквозь дымку раздражения я понимал, что этим вечером для меня, Сары и Хлои он сделал не просто одолжение, он выделил нам самые ценные комнаты в своем переполненном клубе.

Я посмотрел на него и улыбнулся. «Ладно. Спасибо, приятель».

Джонни похлопал меня по плечу, кивнул кому-то позади меня и пробормотал: «Развлекайтесь, Макс. У тебя есть час до следующего представления в Зеленой комнате». Затем он развернулся и направился в сторону Черного коридора, того, где я обнаружу связанную Сару.

Меня охватило зарождающееся в груди неистовое желание. Натяжение – то, что я испытывал в начале каждого матча по регби… но сейчас, это чувство было гораздо глубже и распространялось от груди до кончиков пальцев, отзываясь в каждой конечности горячей пульсацией. Мне необходимо добраться до нее, дать ей то, что она так отчаянно просила и для чего отправилась в Вегас.

Когда я сказал Саре, что единственные выходные, в которые мы сможем устроить мальчишник Беннетта, приходятся на Валентинов день, её первой реакцией был смех и напоминание о том, что она ненавидела День святого Валентина. Её бывший вечно его портил и, в конце концов, она перестала придавать большое значение этому празднику, что не могло не радовать. Мы праздновали наши отношения практически каждую ночь в моей постели, и, разумеется, каждую среду в закрепленной за нами комнате, в Красной Луне. По сравнению с этим, День святого Валентина был ничтожной отметкой в календаре.

Вторая, довольно продолжительная, реакция Сары на наш мальчишник состояла в том, чтобы подойти ко мне чуть ближе, провести руками по моей груди и попросить разрешения приехать в Вегас. «Обещаю, я не испорчу вечеринку», прошептала она, распахнув свои глазки и загадочно сочетая нерешительность и похоть. «Выходные для парней будут идти, как и планировалось; я просто хочу поиграть в Черном сердце».

Прежде чем найти хоть одно подходящее слово, я наклонился ее поцеловать, и этот поцелуй превратился в разряд тех, после которых её руки оказались в моих волосах, а мои губы на её груди. Всё это привело к жесткому и быстрому сексу на моем кухонном столе. Чуть позже я свалился на неё, тяжело дыша напротив влажной кожи её шеи: «Да, черт возьми, ты можешь приехать в Вегас».

Поиск по сайту: