Песнь третья

[Врата Ада. — Ничтожные. — Ахерон. — Челн Харона.]

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

4 Был правдою мой зодчий вдохновлен:

Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворен.

7 Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья[14].

10 Я, прочитав над входом, в вышине,

Такие знаки сумрачного цвета,

Сказал: «Учитель, смысл их страшен мне».

13 Он, прозорливый отвечал на это:

«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета.

16 Я обещал, что мы придем туда,

Где ты увидишь, как томятся тени,

Свет разума утратив навсегда».

19 Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,

И обернув ко мне спокойный лик,

Он ввел меня в таинственные сени.

22 Там вздохи, плач и исступленный крик

Во тьме беззвездной были так велики,

Что поначалу я в слезах поник.

25 Обрывки всех наречий, ропот дикий,

Слова, в которых боль, и гнев, и страх,

Плесканье рук, и жалобы, и всклики

28 Сливались в гул, без времени, в веках,

Кружащийся во мгле неозаренной,

Как бурным вихрем возмущенный прах.

31 И я, с главою, ужасом стесненной,

«Чей это крик? — едва спросить посмел. —

Какой толпы, страданьем побежденной?»

34 И вождь в ответ: «То горестный удел

Тех жалких душ, что прожили, не зная

Ни славы, ни позора смертных дел.

37 И с ними ангелов дурная стая[15],

Что, не восстав, была и не верна

Всевышнему, средину соблюдая.

40 Их свергло небо, не терпя пятна;

И пропасть Ада их не принимает,

Иначе возгордилась бы вина»[16].

43 И я: «Учитель, что их так терзает

И понуждает к жалобам таким?»

А он: «Ответ недолгий подобает.

46 И смертный час для них недостижим,

И эта жизнь настолько нестерпима,

Что все другое было б легче им.

49 Их память на земле невоскресима;

От них и суд и милость отошли.

Они не стоят слов: взгляни — и мимо!»

52 И я, взглянув, увидел стяг вдали,

Бежавший кругом, словно злая сила

Гнала его в крутящейся пыли;

55 А вслед за ним столь длинная спешила

Чреда людей, что верилось с трудом,

Ужели смерть столь многих истребила.

58 Признав иных, я вслед за тем в одном

Узнал того, кто от великой доли

Отрекся в малодушии своем[17].

61 И понял я, что здесь вопят от боли

Ничтожные, которых не возьмут

Ни Бог, ни супостаты божьей воли.

64 Вовек не живший, этот жалкий люд

Бежал нагим, кусаемый слепнями

И осами, роившимися тут.

67 Кровь, между слез, с их лиц текла струями,

И мерзостные скопища червей

Ее глотали тут же под ногами.

70 Взглянув подальше, я толпу людей

Увидел у широкого потока.

«Учитель, — я сказал, — тебе ясней,

73 Кто эти там и власть какого рока

Их словно гонит и теснит к волнам,

Как может показаться издалека».

76 И он ответил: «Ты увидишь сам,

Когда мы шаг приблизим к Ахерону[18]

И подойдем к печальным берегам».

79 Смущенный взор склонив к земному лону,

Боясь докучным быть, я шел вперед,

Безмолвствуя, к береговому склону.

82 И вот в ладье навстречу нам плывет

Старик1, поросший древней сединою,

Крича: «О, горе вам, проклятый род!

85 Забудьте небо, встретившись со мною!

В моей ладье готовьтесь переплыть

К извечной тьме, и холоду, и зною.

88 А ты уйди, тебе нельзя тут быть,

Живой душе, средь мертвых!» И добавил,

Чтобы меня от прочих отстранить:

91 «Ты не туда свои шаги направил:

Челнок полегче должен ты найти2,

Чтобы тебя он к пристани доставил».

94 А вождь ему: «Харон, гнев укроти.

Того хотят — там, где исполнить властны

То, что хотят. И речи прекрати».

97 Недвижен стал шерстистый лик ужасный

У лодочника сумрачной реки,

Но вкруг очей змеился пламень красный.

100 Нагие души, слабы и легки,

Вняв приговор, не знающий изъятья,

Стуча зубами, бледны от тоски,

103 Выкрикивали Господу проклятья,

Хулили род людской, и день, и час,

И край, и семя своего зачатья.

106 Потом, рыдая, двинулись зараз

К реке, чьи волны, в муках безутешных,

Увидят все, в ком божий страх угас.

109 А бес Харон сзывает стаю грешных,

Вращая взор, как уголья в золе,

И гонит их и бьет веслом неспешных.

112 Как листья сыплются в осенней мгле,

За строем строй, и ясень оголенный

Свои одежды видит на земле, —

115 Так сев Адама, на беду рожденный,

Кидался вниз, один, за ним другой,

Подобно птице, в сети приманенной.

118 И вот плывут над темной глубиной;

Но не успели кончить переправы,

Как новый сонм собрался над рекой.

121 «Мой сын, — сказал учитель величавый, —

Все те, кто умер, Бога прогневив,

Спешат сюда, все страны и державы;

124 И минуть реку всякий тороплив,

Так утесненный правосудьем Бога,

Что самый страх преображен в призыв.

127 Для добрых душ другая есть дорога;

И ты поймешь, что разумел Харон,

Когда с тобою говорил так строго».

130 Чуть он умолк, простор со всех сторон

Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,

Я и поныне потом орошен.

133 Дохнула ветром глубина земная,

Пустыня скорби вспыхнула кругом,

Багровым блеском чувства ослепляя;

136 И я упал, как тот, кто схвачен сном.

Поиск по сайту: