АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Философия современного научно-технического развития

Читайте также:
  1. I. Философия жизни.
  2. I.1.2.Философия: взгляд изнутри
  3. I.1.4. Философия в первом приближении
  4. I.1.5. Философия как теория и
  5. I.1.6. Философия и наука
  6. I.1.8. Философия и ценности.
  7. I.2.5.Предфилософия: Гесиод
  8. II. Философия Чаадаева.
  9. II.11. Русская философия XIX в.
  10. II.12.2.Советская философия
  11. II.2. Классическая греческая философия.
  12. II.4. Философия древней Индии и Китая.

Философские проблемы технического прогресса. Его плюсы и минусы.

Современная цивилизация, взятая всепланетно, глобально, имеет различные характеристики. Наиболее часто ее называют ТЕХНОГЕННЫМ ТЫЛОМ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Такое определение рубежа, достигнутого человечеством на ис­ходе XX столетия, лежит в русле социально-философского рационали­стического истолкования истории. Оно, разумеется, отличается от характеристик, используемых в различных конфессиональных формах религии и эзотерической, оккультной мысли. Эта идея (в основном разработанная западной философией) непохожа и на формационный подход, заданный классическим марксизмом. Не отрицая эвристичес­ких возможностей его идей, все же следует сказать, что их оказа­лось недостаточно для уяснения мировой ситуации конца нашего ве­ка.

Поэтому в качестве сущностной характеристики эпохи правоме­рно использовать названные нами понятия - ТЕХНОГЕННЫЙ МИР, ИНДУ­СТРИАЛЬНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ. Разумеется, модель исторического движе­ния, трактуемая как традиционное-индустриальное-постиндустриаль-ное-информационное-экологическое общество, не высвечивает всех граней человеческой истории. Эта модель может и должна быть до­полнена. Однако она хорошо работает на выяснение сути и характер­ных особенностей науки и техники как важнейших компонентов обще­ственной жизни наших дней.

Кстати, названное качественное состояние современного мира полностью применимо лишь к части стран, охватывающей не более од­ной пятой населения земного шара. Но при оценке истории нельзя уподобляться кораблеводителям, которые скорость эскадры определя­ют по скорости последнего корабля. В историософии о состоянии глобального социума лучше судить по тем вершинам, которых достиг­ли лидеры.

Если в прошлых столетиях проблемы науки интересовали лишь узкий слой причастных к ней интеллектуалов, а отношение к техни­ке было сугубо прикладным, то наше время оба эти явления выдвину­ло в центр общественного внимания, привлекло к ним взоры миллио­нов людей. Осмысление их значимости для истории и каждого человека стало насущной задачей философской мысли. Сейчас "философия техники", "философия науки" сформировались как относительно са­мостоятельные области теоретического поиска, не менее значимые, чем традиционные онтология и гносеология.

Укажем на то обстоятельство, что если НАУКА - древний объ­ект философской мысли, то ТЕХНИКА предметом профессионального философского анализа стала сравнительно недавно. Философия тех­ники возникла только в XIX в. в Германии, Франции, в начале XX в. в России (работы Энгельмейера). Середина нашего столетия оз­наменовалась обостренным вниманием философов к этой проблеме (Мартин Хайдеггер, Карп Ясперс, Томас Веблен, Олвин Тоффлер и др.).

В истории философской мысли само понятие "техника" тракто­валось по-разному. Еще в древней Греции (это мы уже выяснили) использовался термин "техне", который означал мастерство, искус­ство, понимаемое как умение нечто сформировать, создать из есте­ственного материала. В марксистской традиции техника представле­на как система искусственных органов общественного человека, со­ставная часть производительных сил общества, их вещный элемент. По Хайдеггеру, - это наша первооснова, корневое человеческое на­чало, способ самореализации человечества.

Количество определений можно было бы умножить. Их немало. Однако выделим в них главное: все они варьируют то ФУНДАМЕНТАЛЬ­НОЕ СВОЙСТВО ТЕХНИКИ, которое можно было бы назвать ПРИНЦИПОМ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ. Иными словами, техника есть то, при помощи чего человек преобразует природу, самого себя, общество.

Культурное призвание, основная социальная функция техники состоит в конструировании, реконструировании предметной реально­сти. При более конкретном видении техника представляется орудий­но, предметно или же технологично. Чем человек воздействует на объекты, изменяя их, - это техника.. И КАК именно он воздейству­ет - это тоже техника, но она обнаруживает себя уже как ТЕХНОЛО­ГИЯ.

Есть несколько концепций ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ТЕХНИКИ. В частности, привлекательны и актуальны идеи о ПЕРИОДИЗАЦИИ РАЗВИ­ТИЯ ТЕХНИКИ, высказанные американским философом и социологом Лью­исом Мамфордом. Он выделил три технических эпохи:

1) "эотехническая" (1000-1750 гг.) имеет в основе технологию "воды и дерева";

2) "палеотехническая (от 2-й половины XVIII в. до середины XX в.) опирается на комплекс "угля и железа";

3) "неотехническая" (ныне длящаяся) использует комплекс "электричества и сплавов". Как видим, в основу периодизации положен основной вид энергии и то "вещество", которое занимает централь­ное место в создании технических устройств.

Один из крупнейших физиков XX в. Макс Борн, стремясь пока­зать главные рубежи развития техники, в книге "Моя жизнь и взгля­ды" высказал интересную мысль о том, что одним из решающих факто­ров истории является тот вид энергии, которым человечество распо­лагает в данный момент. В этом свете вся история человечества ра­спадается на два - только два - великих периода: первый - от Адама до наших дней, второй - с появлением атомной энергии, отныне и на все буду­щие времена.

Переход от первого периода ко второму знаменуется окончани­ем потребления солнечной энергии и началом использования ее чис­то земных источников.

Многие авторы фиксируют "самодвижение" техники от ручных орудий к полностью автоматизированным, компьютеризированным сис­темам. Примеры периодизации технической истории можно продолжить. Важно подчеркнуть одно: НЕТ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА ВНЕ "ТЕХНОСФЕРЫ", ТЕХНИКА ИСТОРИЧНА, не стоит на месте, обновляется. Технические новинки служат катализатором, импульсом коренных изменений во всей системе общественной жизни.

Отношение человека к миру техники неоднозначно. Так, до на­ших дней дошли идеи недоверия, враждебности к технике - ТЕХНОФОБИЯ. В древнем Китае старцы-мудрецы не пользовались колесом для водочерпания, предпочитали носить воду из 'реки в бадейках. Свои действия они мотивировали тем, что, мол, технические приспособ­ления отнимают у человека свободу действий. Техника, рассуждали они, облегчает жизнь и делает ее комфортнее, но плата за это не­померна - порабощается человеческое "Я".

История знала и луддитов, разрушителей станков, появившихся в конце XVIII - начале XIX вв., и современных неолуддитов, обвиняю­щих бездушную машинерию наших дней, которая, по их словам, прев­ращает человека в безмолвную деталь социального механизма, цели­ком зависящую от производственной и бытовой техники.

Мыслители разных идейных направлений не раз высказывали и продолжают высказывать опасение о возможном выходе техники из-под контроля людей. Еще в 30-е годы нашего века Освальд Шпенглер в книге "Человек и техника" утверждал, что человек, властелин мира, сам стал рабом машин. Техника вовлекает всех нас, помимо нашего желания, в свой бег, подчиняет собственному ритму.' И в этой бешеной гонке человек, считающий себя властелином, будет загнан насмерть. "Бунт машин" - расхожая тема в современной мас­совой культуре.

Когда-то, еще в начале прошлого века, английская писательни­ца Мэри Шелли в своем романе "Франкенштейн, или Современный Прометей" (1818) создала образ искусственного "демона", который пы­тался творить добро, но, ожесточенный одиночеством, убил своего творца. Словом, восстал против создавших его людей. С тех пор этот неомифологический образ не покидает страниц печати, кинолент и экранов телевизоров. Он стал нарицательным для подогрева технофобии во всех ее формах.

Механизация и моторизация проникают в нашу жизнь, подчас превращают человека в своеобразный гибрид биологического и техни­ческого устройства. Стоит, например, оценить воздействие на лю­дей современных транспортных систем. По данным известной книги рекордов Гиннеса, в 1991 г. в мире было произведено 46,5 млн. ав­томобилей, в т.ч. почти 35 млн. легковых моделей. Предполагается, что к концу нашего столетия по дорогам планеты будут курсировать до 300 млн. собственных автомобилей, т.е. по одному на каждого пятого человека.

Автомобиль во многих странах - показатель уровня престижно­сти, вожделенная цель, символ успеха. Автомобильная промышленность и транспортная система, поглощая нефтяные ресурсы, цветные и черные металлы, сегодня во многом формируют внутреннюю и между­народную политику, финансовые отношения, быт и нравы.

Вторжение техники во все сферы человеческого бытия - от гло­бальных до сугубо интимных - иной раз порождает безудержную апо­логию техники, своеобразную идеологию и психологию техницизма. Трубадуры подобных идей с восторгом переносят на человечество и личность характеристики, присущие машинам и механизмам. Старый тезис французских материалистов XVIII в. "человек-машина" облекает­ся в модную электронно-кибернетическую, компьютеризированную тер­минологию. Широко пропагандируется идея о том, что человек и че­ловечество также, как и механизмы обладают системным свойством, могут быть промерены техническими параметрами и представлены в технологических показателях.

ТЕХНИКА ДЕМОНИЧНА, МИР - ЭТО "МЕГАМАШИНА" - ТАКОВЫ ИСХОДНЫЕ ТЕЗИСЫ ТЕХНИЦИЗМА как образа мыслей, согласия с самоподчинением технике. К чему приводит одностороннее "технизированное" рассмотрение человеческих проблем, можно судить по релятивистской концеп­ции "КИБОРГИЗАЦИИ". Согласно этой теории, в будущем человек дол­жен отказаться от своего тела. Современных людей сменят "киборги" (кибернетические организмы), которые, соединив живое и тех­ническое, дадут какой-то новый сплав.

Такое упоение техническими перспективами, на наш взгляд, опасно и антигуманно. Разумеется, включение в человеческую телес­ность искусственных органов (различных протезов, кардиостимуляторов и т.д.) - вещь разумная и необходимая. Но надо помнить о том рубеже, за которым конкретный индивид перестает быть самим со­бой. Без тела нет человека. Его организация не может быть ради­кально вытеснена никакими техническими приспособлениями.

Технический и технологический фетишизм в наши дни отнюдь не редкость. Им сильно заражена техническая интеллигенция, он проникает в сферу хозяйственной и политической элиты. Техницизм, связанный с абсолютизацией техники, утверждает ее автономность и самодостаточность. Он полагает, что можно решить любые социаль­ные коллизии, минуя человека как активного субъекта истории, пре­небрегая характером наличных общественных отношений.

Нам должна быть чужда технологическая мифология, стремление все и вся "машинизировать". Человек и человечество — это не ма­шина, не техническая система. Не человечество технично, а техни­ка человечна. Она воплощает в себе то, что извлечено человечест­вом из природы, то, что утверждает в мире его собственные мощь и разум.

Конечно, утверждение на планете техносферы, возникновение "окультуренной" природы, несущей на себе печать ума и воли людей, не могут не порождать новых острых проблем. Стремительное разви­тие техносферы опережает эволюционно сложившиеся приспособительные, адаптивные возможности человека. Затруднения в состыковании психофизиологических потенций человека с требованиями совре­менной техники и технологии зафиксированы повсеместно и теорети­чески и практически. Забывать этого нельзя.

Развитие техники, как отмечалось в мировой философии (Ж. Эллюль), подчас порождает ситуацию абсурда. Так, например, стреми­тельное распространение коммуникационных технических сетей (те­лефон, радиотелефон, компьютерные сети) опережает возможность их значимого и ответственного наполнения. Могучие технические сред­ства распространяют банальности, забиваются мелочной, пустой, бессодержательной информацией. Многие технические инновации (изо­бретения, конструкторские разработки) подчас опережают свое время, оказываются экономически невыгодными. Массовое количество технических приспособлений, их внедрение в производство и быт опережают интеллектуальный (и особенно нравственный) уровень массового сознания. Возникает необходимость включения в техниче­ские системы ограничителей, обеспечивающих то, что англичане на­зывают "фул пруф" (защита от дурака). Забитость техникой всего потока жизни умножает катастрофы, аварии, трагические происшест­вия.

И все же технический прогресс при всей его жесткости неостановим. И если можно говорить о видимом, действительном прог­рессе (восхождение от простого к сложному, от низшего к высшему), в чем-либо, то это прежде всего в области развития техники.

Человеческий разум и наука.

Из всех духовных творений че­ловека в наши дни наибольшее внимание, пожалуй, привлекает к се­бе наука. Входе развития современной социотехнологической рево­люции (информационно-компьютерной, биотехнологической, экологи­ческой) к ученым все чаще обращаются взоры миллионов людей, поли­тических партий, хозяйственных структур и правительств. Вся об­щественно-экономическая, социально-политическая и культурная си­туация наших дней такова, что наука в мире приобрела несоизмери­мую с недавним прошлым весомость и влияние.

О науке спорят, ее восхваляют и бранят, поддерживают и про­клинают, на нее возлагают радужные надежды, ей же предъявляют счет за горести человечества. Спектр оценок науки многокрасочен: от безудержной апологии до призыва вешать ученых и объявить мо­раторий на научные открытия.

Сейчас в России резко падает.как престиж науки, так и ста­тус ученых. Наша наука шагает вверх по лестнице, ведущей вниз. А мировая наука не стоит на месте. И во многих государствах она. поддерживается властными и иными структурами. Все же не будем те­рять надежды. Интеллектуальный потенциал Отечества могуч и еще далеко не исчерпан. Выскажем уверенность в том, что наша наука не только выживет, но и, как феникс, воспрянет из пепла, пораду­ет всех нас новыми открытиями, прозрениями и свершениями.

Говоря о науке, поставим два вопроса (они сформулированы известным методологом науки наших дней Полом Фейерабендом): 1) ЧТО ЕСТЬ НАУКА - как она действует, каковы ее результаты? 2) В ЧЕМ СОСТОИТ ЦЕННОСТЬ НАУКИ? Действительно ли она лучше, чем кос­мология индийского племени Хопи, теоретические построения Арис­тотеля, древнекитайское учение о Дао? А может быть, наука ничем не отличается от разнообразных мифов, являя собой их разновидность?

Примем во внимание, что сегодняшнее наукоучение (философская доктрина науки, ее единая теоретико-методологическая модель) ис­ходят из толкования науки как некоторого исторически конкретно­го вида рациональности.

Понятие рациональности в истории философской мысли формиро­валось как производное от "рацио" - разума, т.е. определения то­го человеческого мироотношения, которое исходит в суждениях о мире и человеке из данных мысли, логических операций, проверяе­мых, достоверных расчетов. РАЦИОНАЛИЗМ - тот подход к миру, кото­рый усматривает в разуме высшую из способностей человека.

В самом широком смысле рациональность может быть истолкова­на как СПОСОБНОСТЬ РАЗУМА (ИМЕННО РАЗУМА) К ЦЕЛОСТНОМУ ОХВАТУ ПРИРОДЫ, ОБЩЕСТВА И СОБСТВЕННОЙ СУБЪЕКТИВНОСТИ.

Наука и выступает как рациональное зерно, ориентированное на добывание достоверной истины, расширяемой и обновляемой, той истины, которая предстает как логически организованная и доказу­емая. НАУКА в собственном смысле слова, как сегмент человеческой культуры, ЕСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ПРОИЗВОДСТВУ НОВЫХ ЗНАНИЙ О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ, ОБЛАДАЮЩИХ ОБЪЕКТИВНОЙ ЗНАЧИМОСТЬЮ.

Она направлена на изучение действительности "объектно", в отвлечении от оценочно-субъективных моментов, разумеется, такая цель как получение "абсолютно чистого" образа изучаемого объек­та невыполнима. На любом выводе науки лежит печать времени, при­нятой сообществом ученых научной парадигмы, особенностей личнос­ти исследователя. Но направленность науки именно такова - на объ­ект "как он есть".

В современном обществе наука представляет сложное, со многи­ми звеньями, глубоко внутренне расчлененное духовное образова­ние. Своей вопрошающей, постигающей, испытывающей, исследующей стороной она обращена ко всему сущему. Когда-то было сказано об искусстве, что оно "не брезгливо", ему до всего есть дело. К на­уке это можно отнести в еще большей степени. Нет той стороны, грани, аспекта мироздания, которые не могли бы стать объектом научного исследования. Его возможности и границы определены воз­можностями и границами научной социальной практики (понимаемой в самом широком смысле слова). В конечном счете наука, будучи все­общим продуктом деятельности, характеризует реальный уровень и возможности самой практики.

В техногенной цивилизации конца XX столетия научная рацио­нальность обретает особую значимость. Отношение к миру с позиции научной рациональности утверждает уверенность человека в возможности осуществления контролируемых изменений себя и мира, дости­жения оптимального согласия человека с миром и самим собой.

"Знание-сила". Этот тезис Ф.Бэкона, ставший названием попу­лярного отечественного журнала, известен давно. Но сила - опора власти. И не только власти политической, но и власти над природ­ными процессами, над самим собой; это обладание и самообладание. Властная устремленность научных свершений поднимает достоинство человека, укрепляет его уверенность, дает твердую почву под нога­ми.

В современном обществе наука стала непременным социальным видом высоко специализированной, профессиональной деятельности. Подготовка ученого - наиболее длительный и наиболее дорогой про­цесс во всей системе складывания кадрового потенциала. Наука се­годня главный, а во многих случаях единственный, источник прин­ципиальных инноваций в технику и технологию. Атомная или лазер­ная, компьютерная или биоинженерная технология "соскользнули" с пера ученых и не могли прорасти сами по себе из повседневного производственного опыта.

Разумеется, эти положения не следует истолковывать в духе однобокого, узкосциентического, гипертрофированного противопос­тавления науки другим составляющим человеческого духа. Как бы ни была важна наука, она не зачеркивает значимость нравственных цен­ностей, эмоциональных порывов, художественных поисков, религиоз­ного опыта, эзотерических прозрений и т.д.

Сегодня очень остро встал вопрос о месте в панораме духа ВНЕНАУЧНОГО ЗНАНИЯ. Иногда его трактуют как нашествие мракобесия, антинауки, подмены подлинной рациональности шарлатанной паранаукой. Но дух человеческий не только заблуждается, но и "блуждает", мечется в поисках истины, не возводя себе никаких непроходимых преград. "Дух бродит, где хочет" - это библейское высказывание достаточно выразительно.

Разум многообразен. И потому не стоит высокомерно отбрасы­вать те линии поиска, которые имеют за собой многотысячелетнюю традицию. Герметическое эзотерическое знание, восходящее к Гер­месу Трисмегисту, построение Каббалы (мистическое течение в иуда­изме), тексты Библии и Корана, китайская "Книга перемен". Веды и Упанишады - все это выполнено и сохранено в веках. Это не наука. Но это иные формы освоения духовного мира, отворачиваться от ко­торых было бы по меньшей мере опрометчиво.

И в наши дни мы сталкиваемся с ситуацией, о которой говорил такой признанный сверхрационалист, как Людвиг Витгенштейн. Он утверждал, что склонность к мистическому следует из того, что на­ука оставляет наши желания невыполненными. Мы чувствуем, что да­же если на все научные вопросы будет дан ответ, наши человечес­кие проблемы останутся нетронутыми.

Не все то хорошо, что есть только наука. Однажды было мет­ко сказано, что любовь, например, явно не наука. Ну и что? Раз­ве от этого умалена ее значимость в душе каждого из нас? Сейчас возрождаются и рождаются АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ НАУКИ (например, транспе­рсональная психология С. Грофа, "уфология", восточные системы ми­ропонимания и т.д.). Как к ним относиться? Мир огромен, и дух человеческий бездонен. Непознанного всегда больше, чем познанного. Места хватит всем формам освоения мира человеком. Человеку необходимо все, и ничем пренебрегать не следует.

Паука как таковая - сравнительно поздний продукт культуры. Многие тысячелетия люди жили, возделывая землю, строили жилища, любили и страдали, осмысливали и оценивали так или иначе свое присутствие в мире. А науки не было. Поколение за поколением вхо­дили в жизнь и уходили из нее, опираясь на традиции, эмпиричес­кий опыт, глядя на мир через призму мифологии или религии. А на­уки не было. Было знание, оно было всегда, без него человек не был бы тем, что он есть, не отвечал бы одному из фундаментальных его определений "хомо сапиенс" - человек разумный.

Однако многие тысячелетия знания человеческие облекались в иную форму, либо донаучную, либо вненаучную. Миф, магия, оккуль­тная практика, герметические (замкнутые на мире субъективных пе­реживаний), искусства, передача накопленного опыта внетеоретическим личным (т.н. "узуальным") образом, от мастера к подмастерью, от учителя к ученику, - все это века и века было достаточным для обеспечения условий человеческой жизни.

В европейском античном мире или древнем Востоке науки как таковой (безличного, теоретического знания о сущности вещей и процессов) еще не было. Те крупицы "наукоподобного" знания можно было бы полагать как преднауку. Нам неведомы имена тех, кто на­шел способы объективировать знания, выражать их в безличной фор­ме и передавать следующим поколениям. Первоистоки науки, ее праформы теряются в глубине веков. От палеолита до античности накап­ливались разрозненные предпосылки науки, еще не складываясь в це­лостность и не включаясь как абсолютно необходимый момент в обще­ственную жизнь. Тот культурный и социально-экономический контекст, в котором наука уже сложилась и ответила на запросы эпохи, возник в Европе лишь в позднее средневековье и начале Нового времени.

Есть много ПЕРИОДИЗАЦИЙ в освещении истории науки, построен­ных на разных основаниях. Согласно одной из наиболее свежих пе­риодизаций (А. С. Кравец, 1993), берущих за основу социокультурные параметры, можно выделить четыре периода социальной зрелости европейской науки:

ПЕРВЫЙ - от XV до XVIII в. - РОМАНТИЧЕСКИЙ, ювенальный. Это время становления рыночной экономики, раннего капитализма, пер­воначального накопления. Наука перестает быть частным, "любитель­ским" занятием, становится профессией. Идет десакрализация поз­навательной деятельности, возникает опытное естествознание. От­страивается дисциплинарная структура науки. Образование впиты­вает в себя ее выводы.

ВТОРОЙ - КЛАССИЧЕСКИЙ (XVIII-XIX вв.) связан с утверждением зрелых товарно-рыночных отношений, машинного производства, рас­пространением ставшего на ноги капитализма. В это время создают­ся фундаментальные теории, наука ветвится и предстает как сово­купность специальных теорий. Как правило, она становится на слу­жбу государству. Престиж ученых в обществе повышается.

ТРЕТИЙ - ПОСТКПАССИЧЕСКИЙ период (примерно вторая треть XX в.) - это тот, когда возникает т.н. "Большая наука", создают основные теории современного истолкования мира (теория относительности, новая космология, ядерная физика, квантовая механика, генетика). Идет фронтальное внедрение научных идей в технические инновации, в производство и быт.

И, наконец, ЧЕТВЕРТЫЙ - ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКИЙ период связан с развертыванием во всех ракурсах "Большой науки". Он длится поны­не. В гносеологическом отношении данный период связан с формиро­ванием идей постнеклассической науки. В это время наука, как правило, становится предметом всесторонней опеки государства, эле­ментом его системы. Характерным для такого состояния науки явля­ется реализация масштабных проектов типа атомной или космической программы, организация международных исследований типа "геном (совокупность генов) человека" или экологический мониторинг.

Разумеется, предлагаемая периодизация - это схема. И как всякая схема она не учитывает многих деталей, порой весьма важ­ных. И все же она дает общее представление о социально-культур­ных ступенях восхождения науки.

Внутренняя организация, СТРУКТУРА НАУКИ являет собой много­образную и многоликую картину. Классификационных схем ее немало. Но сегодня возникла ситуация, о которой говорил В. И. Вернадский, когда успешный исследовательский поиск идет не через сусеки отдельных наук, а через узлы общих проблем.

Дело в том, что наряду со все более дробной ДИФФЕРЕНЦИАЦИ­ЕЙ наук и научных направлений идет могучий процесс ИНТЕГРИРОВА­НИЯ знаний. Возникают мегадисциплины. Сейчас разные авторы нас­читывают от полутора до десяти тысяч самостоятельных дисциплин. Ученые перестают понимать друг друга, ибо каждая из дисциплин -это своя терминология, собственные методики, автономные исследо­вательские структуры.

Иногда говорят, что природа-де неделима, мы ее делим по ру­брикам сообразно своим интересам. Это и так и не так. Мир целос­тен, но не монотонен. Он не являет собой безликую, сплошную, од­нородную пустыню. Мир целостен и многоцветен, разнокачественен, обладает богатой внутренней организацией, динамичной и претерпе­вающей те или иные метаморфозы.

Поэтому дисциплинарная организация науки оправдана. Но лишь при условии постоянного внимания к теоретическому синтезу. И в этом процессе особенно важна роль философии, выполняющей по отно­шению к духовному миру функции всеобщей генерализации знаний.

В современной науке часто применяют понятие "ПАРАДИГМА" вве­денное Т. Куном для обозначения совокупности общепринятых идеалов и норм научного исследования и той картины мира, с которой согла­сна основная масса научного сообщества. Смена парадигм - револю­ционный сдвиг в науке, ее выход на новые рубежи. С середины на­шего столетия обозначился парадигмальный сдвиг, резкое изменение видения мира и человека. Это связано с глубинными, подлинно рево­люционными изменениями в науке, возникновением постнеклассического этапа ее развития, создания неоклассики.

Одна из главных линий становления данного этапа состоит в том, что в науку входит аксиологический (ценностный) момент. На месте чисто объективистского (натуралистического) видения мира выдвигается такая система построения науки, в которой обязатель­но присутствует в той или иной мере (не только в космологии, но и повсюду) "АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП".

Суть его, может быть, в резко упрощенном виде состоит в ут­верждении типа: мир таков потому, что в нем есть мы, любой шаг познания может быть принят только в том случае, если он оправдан интересами рода людей, гуманистично ориентирован. Для этого типа характерен поворот направленности научного поиска онтологических (сущностных) проблем на "человекоразмерные" бытийные проблемы.

Лишь та наука приемлема, которая обеспечит сохранение и бу­дущее рода людей, не даст ему исчезнуть, раствориться в холодном, бездушном Универсуме. Наука должна дать средство для предотвра­щения Апокалипсиса, обеспечивать выживание человечества, продол­жить его историю, уходящую в бесконечность. Это кардинальная за­дача современной мировой науки.

Философия современного научно-технического развития.

В пос­ледние десятилетия началась кардинальная революция, принципиаль­но изменяющая отношение мира человека и мира природы. Она еще не получила общепринятого названия. Это и понятно - она более в ис­токах, чем в развороте. Ее расцвет еще впереди.

В разных теоретических системах она именуется неодинаково. В марксистской терминологии это "научно-техническая революция", по цивилизационной типологии О. Тоффлера - "социо-техническая ре­волюция". Чаще всего ее называют информационно-компьютерной или информационно-экологической. Ее собственным внутренним стержнем выступает создание и развертывание электронно-компьютерной и би­отехнологии. Ее результатом в самом широком смысле может стать новая цивилизация, условно говоря "постиндустриальная", "инфор­мационная", "информационно-экологическая".

Общество, контуры которого только-только проявляются, будет характеризоваться новым и совершенно особым местом в нем инфор­мации и знания. Уже сегодня в наиболее развитых странах основные области промышленного и сельскохозяйственного производства, связь и коммуникации, быт и развлечения, образование и духовная жизнь прочно опираются на достижения фундаментальных наук, становясь все более и более наукоемкими. Поиск, создание и хранение, смыс­ловая трансформация, тиражирование и распространение знаний за­нимает все большее место в деятельности людей. ИНФОРМАЦИЯ СТАНО­ВИТСЯ ЦЕННЫМ ПРОДУКТОМ И ОСНОВНЫМ ТОВАРОМ.

Эти положения побуждают к тому, чтобы пристальнее вглядеть­ся в само ПОНЯТИЕ "ИНФОРМАЦИЯ". Еще недавно, так сказать, в докибернетическую пору информация понималась как передача сообщения. В последние десятилетия на волне кибернетического бума это поня­тие переосмысливалось и углублялось. Сегодня оно трактуется как некоторая субстанция, которая питает исследователей, вчитывающих­ся в непознанное, тех, кто стоит у руля процессов управления про­изводством и социальной жизнью.

Возникли философские концепции, в которых информация стави­лась в один ряд с протяженностью и движением. Информационность трактуется в них как свойство всего Универсума и каждой его сос­тавляющей. При всем этом логически строгого общепринятого опреде­ления информации пока нет.

И на бытовом уровне уже ходят присказки типа "информация-мать эрудиции". Понимание того, что информация есть некоторый содержательный сгусток любого знания, его внутренняя доминанта, глубинный стержень становится широко распространенным. Полагая возможность развития общества как "информационного", мы тем са­мым утверждаем, что центр тяжести в "техносфере" и вообще во всей искусственной среде человеческого бытия перемещается с "эне­ргетических" и "вещественных" моментов на "информационные".

Высокие технологии конца века (электроника, информатика, космическое производство, биотехнологии и т.д.) выводят произ­водство на новый уровень, принципиально отличный от предшествую­щей истории. В их лице мир вглядывается в свое обозримое буду­щее. Действительно, создание этих технологий вполне можно оха­рактеризовать как революцию, т.е. радикальное качественное пре­образование в отношении Человечества и Природы.

Весь мир производства там, где он вступил в фазу революци­онных изменений, разительно меняет свой облик. Меняется соотно­шение производства благ и сферы услуг в пользу последней. Сни­жается весомость тяжелой промышленности, идет ее разукрупнение, диверсификация (умножение многообразия). Жесткие вертикальные моноструктуры заменяются территориально рассеянными производст­венными сетями. Интеллектуальная деятельность подвергается все­сторонней "технологизации". Компьютерная технология расширяет возможности мыслительных актов, разоружает память, создает пред­посылки для творческих взлетов.

В этой ситуации резко возрастает необходимость создания "республики ученых", т.е. того сообщества, которое занималось бы беспрерывной атакой неизведанного, умножала бы "умственную силу" рода людей. Высоко значимым становится массовое образование, по­строенное на основе фундаментальных свершений науки. Страна, где пренебрегают сферой образования и поворачиваются спиной к науке, обречена на гниение.

Дальновидные экономисты давно осознали значимость "человече­ского капитала". А это значит, что наиболее впечатляющий резуль­тат, высочайшую эффективность дают "вложения" в человека. Буду­щее экономики, экологии, вообще человеческой жизни зависит преж­де всего от того, каков интеллектуальный багаж людей и каков их духовный, нравственный облик.

ИНФОРМАЦИОННО-КОМПЬТЕРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПОДГОТАВЛИВАЕТ БАЗУ ДЛЯ ГЛУБОКИХ СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ. Они охватят все этажи обществен­ной целостности - социальное устройство, хозяйственную жизнь и труд, области политики и образования. Традиционные представления о социальных структурах, характерные для XIX в. или 1-й полови­ны XX в., по всей вероятности, уйдут в прошлое. Уже происходят процессы, ведущие к тому, в промышленном производстве остается все меньше "синих воротничков" (рабочих). Зато все больше стано­вится "белых воротничков" (специалистов) и "стальных воротничков" (роботов). Возникает новый слой работников с высокой интел­лектуальной квалификацией. А. Тоффлер называет его "когнетариат".

Информационная технология стремительно развивается. Так, в 1971 г. первый в мире микропроцессор ("Кремниевый чип") содержал 2300 транзисторов и позволял выполнять 60 тысяч операций в секу­нду. В 1993 г. компьютер пятого поколения содержал уже 3 млн. 300 тысяч транзисторов и выполнял 166 млн. команд в секунду. Знатоки и эксперты полагают, что к концу столетия появятся ком­пьютеры шестого и седьмого поколения, которые будут содержать в каждом процессоре 80-100 млн. транзисторов и выполнять до 2 мил­лиардов команд в секунду.

Существенно изменится и духовно-культурная сфера общества. Информационная технология станет мощным генератором и резким усилителем культурных сдвигов и инноваций. Она вызовет противо­речивые и неоднозначные процессы. Электронные средства индивидуального пользования позволят любому человеку получать необходи­мую информацию. И это изменит характер массовой культуры, систе­мы образования, расширит кругозор каждого отдельного человека..Два противоположных процесса в культуре - массификация и демассификация, - взаимопереплетаясь, вызовут немало непредсказуемых коллизий и неожиданных возможностей. В целом они выведут культу­ру на иной качественный уровень.

Информационная революция не может не затронуть сферу поли­тических отношений. С одной стороны, последствия ее отрадны: ра­сширение возможностей непосредственного участия каждого в приня­тии демократических решений, упрочение демократической индивиду­альной свободы. Но вместе с тем возникает опасность всеохватывающего контроля правящих структур над людьми, вплоть до манипули­рования ими. Преодоление этого противоречия возможно лишь на пу­тях недопущения любых форм тоталитаризма и защиты достоинства и свободы каждого человека.

И, наконец, информационная революция окажет серьезное воз­действие на самого человека, его образ жизни, род занятий, само­чувствие. Разумеется, многое зависит от того, в каком социальном контексте будет протекать информатизация человеческой жизни, как она будет связана с демократизацией социальности, гуманизацией духовной атмосферы. Тем не менее можно предположить, что форми­рование банков знаний, доступных для всех, становление информа­ционной эпистемологии (теории познания) окажут воздействие на характер интеллектуальной деятельности.

В мир вместе с компьютеризацией входит новый вид реальнос­ти - "ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ", искусственная псевдосреда, с ко­торой можно общаться как с подлинной. Эта новая технологическая среда окажет мощное (и пока что совершенно непредсказуемое) воз­действие на человеческую психику. Сегодня эта перспектива обна­руживается, в частности, в феномене маньяков компьютерных игр и экстатической (находящейся в состоянии экстаза) погруженности в "виртуальную реальность".

Диалог микропроцессорной системы и человека, превратившись в постоянный и необходимый момент жизненного пути, во многом су­щественно преобразует процесс обучения, профессиональный труд, досуг, лечение. Высокий уровень информированности, попросту не сравнимый с современным, пробуждение творческого потенциала, не­виданные способы общения людей - все это породит иной тип чело­веческой личности.

Характеризуя грядущее общество как информационное, возникаю­щее на основе компьютерной технологии, следует, видимо, сделать одно важное дополнение. Как отмечалось отечественными исследова­телями (например, А. Д. Урсул), это общество должно быть не только информационным, но и экологическим. Выдвижение в постиндустриаль­ном обществе на первый план информационных проблем еще не решает всех коллизий в отношении "общество-природа". Назревающий гло­бальный экокризис (о нем подробнее - в следующей лекции) повели­тельно требует поворота общества в сторону коэволюционных задач, т.е. достижения оптимальных отношений человечества и его природно-экологической среды. Производство не может не стать экологизированным. Иначе мы захлебнемся в его отбросах, погубим естествен­ные условия нашего обитания.

Как это ни печально, но вещественные и энергетические ресур­сы иссякают. Уже есть обоснованные расчеты, на сколько сможет хватить в обозримом будущем невозобновляемых ресурсов (уголь, нефть, газ и др.). Но есть один ресурс, который стремительно воз­растает - интеллектуальный, информационный и прежде всего ресурс научно-технического знания, образованности, информированности лю­дей. Опираясь главным образом на этот ресурс, включая и духовно-нравственное богатство, человечество в состоянии преодолеть назревающую глобальную нестабильность и выйти к новым горизонтам истории.

Завершая лекцию о философских проблемах современного разви­тия науки и техники, поставим вопросы: есть ли будущее у науч­но-технического прогресса? Во всех ли отношениях его можно рас­сматривать как прогресс?

Дело в том, что, создавая "техносферу", человечество теснит природу, антропогенное (связанное с деятельностью человека) воз­действие на биосферу Земли становится губительным, прерываются естественные циклы возобновления природных ресурсов. Плата за удобства, комфорт, высокие урожаи и дома с горячим водоснабжени­ем оказывается непомерно высока. Видимо, не по всем параметрам и не во всех отношениях научно-технический прогресс есть благо. Многое в нем пугающе быстро оборачивается злом. Перед человече­ством возникли глобальные проблемы выживания рода людей. Но об этом разговор пойдет в следующей лекции.

 

Литература:

1. Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994.

2. Введение в философию... Ч. 2. Главы 13, 15.

3. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. Ч. 3. Разд. "Наука как призвание и профессия".

4. Келле В. Ж. Наука как компонент социальной системы. М., 1988.

5. Князев В. И. Человек и технология. Киев, 1990.

6. Мир философии: Книга для чтения. М., 1991. Гл.2. Разд. 7, §2.

7. Ракитов А. И. Философия компьютерной революции. М., 1993.

8. Современная философия: Словарь и хрестоматия. Ростов-на-Дону, 1995. Гл. V. Разд. 7.

9. Степин В. С. Философская антропология и философия науки. М., 1992.

10. Тавризян Г. М. Техника. Культура. Человек. М., 1988.

11. Фейерабенд Л. Избранные труды по методологии науки. М., 1986, Разд. 2, 4.

12. Философия: Учебник для вузов. Ростов-на-Дону... Гл. XIII.


Тема XXI. СОВРЕМЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: ЕЕ проблемы И ПЕРСПЕКТИВЫ


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.016 сек.)