АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 13 ХАРЛОУ

Читайте также:
  1. Magoun H. I. Osteopathy in the Cranial Field Глава 11
  2. Арифурэта. Том третий. Глава 1. Страж глубины
  3. Арифурэта. Том третий. Глава 2. Обиталище ренегатов
  4. ВОПРОС 14. глава 9 НК.
  5. ГГЛАВА 1.Организация работы с документами.
  6. Глава 1 Как сказать «пожалуйста»
  7. Глава 1 КЛАССИФИКАЦИЯ ТОЛПЫ
  8. Глава 1 Краткая характеристика предприятия
  9. Глава 1 Краткий экскурс в историю изучения различий между людьми
  10. Глава 1 ЛОЖЬ. УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ПРИЗНАКИ ОБМАНА
  11. ГЛАВА 1 МАТЕМАТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ СИГНАЛОВ
  12. ГЛАВА 1 МОЯ ЖИЗНЬ — ЭТО МОИ МЫСЛИ

Проходит всего час от моей пятичасовой рабочей смены на NBC, когда мне звонит Сальваторе и говорит, что согласен на мое предложение. Ему не только понравилась моя идея, он еще собирается предложить мне должность в своей новой компании.

– Хватит уже перекладывать бумажки в офисе, – говорит он. – Ты должна занять свое место, ребенок. – и впервые в жизни я согласна.

Я готова.

Я едва могу сосредоточиться на гигантских стопках документов, которые нужно разложить, на копиях, которые делала, и на кофе, что подавала. Наконец-то мы нашли выход, подходящий для всех: Финн может сохранить семейный бизнес, а я чаще смогу быть с ним.

Первое, что я делаю в понедельник после обеда, когда выхожу из офиса, это пишу Финну:

«Ты у Оливера?»

Я вижу, как он начинает печатать в ответ, но перестает. Я спускаюсь на лифте, выхожу из здания, подхожу к машине, все это время глядя в телефон, чуть не врезаюсь в телефонную будку и не сбиваю велосипедиста, потому что толком не смотрю, куда иду.

Я уже почти подъехала к дому, когда получаю ответ:

«Ага».

«ОК, оставайся там», – пишу я, смеясь над тем, как много времени ему потребовалось написать одно слово.

Также безумно долго он идет к двери, хотя его грузовик все еще припаркован возле дома. И когда открывает, он выглядит… плохо.

Даже мрачно.

– Привет, – говорю я и встаю на цыпочки, чтобы его поцеловать. Он недавно принял душ, но не побрился. Он колючий и пахнет мылом и кофе. Но он не наклоняется ко мне, а только подставляет щеку.

– Привет, – избегая зрительного контакта, Финн отходит, чтобы я смогла пройти в дом.

– Сегодня ты не очень-то и… любезный, – бормочу я, усаживаясь на диван. Я чувствую тяжесть в животе и, глядя на него, начинаю мысленно вспоминать, что я сказала или сделала за последние сутки, из-за чего он мог так себя вести. – Я что-то сделала?

Он хмыкает, пожимает плечами и спрашивает:

– Ну как дела?

Я на минутку останавливаюсь, ведь он не ответил на мой вопрос. Но я пришла сюда с хорошими новостями, меня так и распирает все рассказать и поднять ему настроение.

– Я пришла кое-что тебе сказать. Что-то очень хорошее.

– Хорошее, говоришь? – глядя на меня, спрашивает он. Его лицо с мрачного меняется на заинтересованное. – Хорошие новости о твоей маме?

Я замираю, не уверенная, правильно ли я расслышала.

– Что ты сказал?

– О твоей маме? – повторяет он. – Хорошие новости о ее здоровье?

– Но как… – запинаюсь я, закрыв глаза, и сердце подпрыгивает в груди. Финну я еще ничего не говорила, значит, он узнал от кого-то еще. – Нет. Но я… Как ты… – я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти слова. Кто ему рассказал, и как много он знает? Желудок скручивает. Теперь мне понятно его настроение. – Финн, я собиралась тебе рассказать, но это не было…

Его лицо снова напряжено, а челюсти сжаты.

– Но ты поняла, что твоя мама болеет тем же, от чего умерла моя. Я думал, ты доверишься мне, потому что я единственный человек из многих, кто сейчас понимает твои чувства. Кроме того, ну, знаешь, потому что ты меня любишь.

Я отступаю, в груди начинает закипать злость.

– Ты мне сейчас выговариваешь, потому что я немедленно не поделилась с тобой?

Он закрывает глаза, прижав пальцы ко лбу.

– Я весь день об этом думал, Печенька. Понимаю, почему ты сразу мне все не рассказала, правда. Но хотя бы позже… – он качает головой. – Я себя дерьмово чувствовал, все валилось из рук, и ты действительно мне помогла. Именно ты. И это помогло мне понять, что между нами не только физическое притяжение. Но, похоже, тебе совсем не нужна такая же поддержка от меня.

Я начала было перебивать его, но он поднимает руку, останавливая меня.

– И когда мы оба признали, что между нами нечто большее – мы знали, что это так – ты ничего мне не рассказала. Я знаю, что для тебя значит твоя семья, Харлоу. Знаю, как вы близки. Мне очевидно, почему ты была такой отчаянной и расстроенной, и рядом со мной не хотела обо всем этом думать. Я понимаю. Но я не могу понять, почему прошлой ночью или в те другие разы, когда были только мы вдвоем, и так прекрасно друг друга понимали, ты не могла просто… – он замолкает, проводит рукой по лицу и садится на стул напротив меня.

– Я просто действительно не была готова говорить…

– Ничего подобного, – закипая, перебивает он. – Все знали. Миа, Лола, Оливер и Ансель. Блять, все всё знали. Я был в твоей постели, ты смотрела на меня, как на единственного, и только я ничего не знал о том, что тебя так сильно гложет, хотя именно из-за этого ты и пришла ко мне.

Мне хочется встать и подойти к нему, но я не могу понять его позу: плечи опущены, локти лежат на коленях, бейсболка так низко натянута, что я не вижу его глаз. Так он выглядел несколько недель назад. Незнакомец, за которого я вышла замуж.

– Финн, прости меня. Я скрывала это не из-за тебя. Я просто…

Он качает головой и вздыхает. Спустя, кажется, вечность, он говорит:

– Я… понимаю, что ты чувствуешь – как тяжело пройти через все это. Как сильно ты старалась защитить семью. И… Не знаю, подумав об этом, я понял, что, возможно, поступил бы так же, случись это сейчас. Все это немного удивило меня, вот и все.

– Конечно.

– Я имею в виду… – он с беспокойством смотрит на меня. – Ты в порядке?

– И да, и нет.

Мы молчим мучительно долго. Я не знаю, что еще сказать. Казалось, сейчас самое время рассказать ему о происходящем с мамой, но вот настроение совсем не подходящее. Я не хочу, чтобы он сейчас жалел меня, и уж точно не хочу все это обсуждать, когда он такой отстраненный и молчаливый. Я встаю с дивана и подхожу к нему, неуверенно улыбаясь.

– Привет, – положив руки ему на колени, говорю я.

Он смотрит на меня и тяжело сглатывает.

– Привет, малышка, – наконец, шепчет он, расставляя ноги, чтобы мне было удобно.

Я провожу руками по его бедрам, животу, груди и прижимая его к себе, чтобы оставить легкий поцелуй на его напряженных губах.

– Мне не нравится, что сейчас происходит с нами, – еще раз целуя, говорю я. – Я планировала тебе рассказать, возможно, даже сегодня, просто прошлой ночью мне хотелось, чтобы были только я и ты.

Он кивает.

– Я понимаю.

От моих посасывающих поцелуев он начинает потихоньку расслабляться, и я уже чувствую его руки у себя на спине.

– Для меня это важно, понимаешь? То, через что ты проходишь сейчас, было в моей жизни. Наверное, было самым важным моментом. Если мы собираемся дальше…

Понимая, что он хотел сказать в конце этого предложения, я говорю:

– Обещаю, мы обо всем поговорим. Мне нужен тот, кому я могу выговориться.

– Хорошо.

Наши поцелуи короткие и очень нежные, Финн лишь слегка касается кончиком языка моих губ, чтобы увлажнить их. Его рука скользит по животу вниз между ног, и он накрывает ладонью меня между ног через джинсовые шорты.

Немного вздрогнув, я уклоняюсь от его жесткой хватки.

– Болит? – спрашивает он, глядя на меня и притягивая обратно.

– Немного ноет. Ты меня объездил, как скаковую лошадку.

Смеясь, он снова меня нежно целует и шепчет:

– Если хочешь, могу там тебя поцеловать, и все заживет.

Образ лица Финна у меня между ног и воспоминания о его теплом посасывании и рычащих вибрациях, и обо всем, чем мы занимались прошлой ночью, заставляют меня жадно хотеть большего, глубоких поцелуев с его языком и стонами.

Он кладет одну руку мне на затылок и делает то, чего я хочу: глубокий, требовательный поцелуй мужчины, который собирается уложить меня и удовлетворить.

Его член упирается мне в живот, и я не могу это игнорировать. Целуя его шею, я стягиваю с него футболку, посасываю и покусываю его теплую грудь, живот, верх бедер. Он чуть приподнимается, расстегивает ширинку и помогает мне стащить с него джинсы.

Мне нравится эта честность между нами: как он наблюдает, удерживая на мне взгляд под тяжелыми веками, когда я провожу языком по все длине от основания до головки, слизывая его сладкую влагу.

– Блять, как приятно, – шепчет он.

Я дразню его, облизываю основание и по всей длине, смачиваю его так, чтобы взять его в рот так глубоко, как только смогу, посасываю, двигая головой вверх и вниз, и он с приоткрытым ртом не отводит от меня потемневших глаз.

Немного отодвигаясь, я улыбаюсь.

– Мне нравится, с какой серьезностью ты на меня смотришь, когда я сосу его.

– Я воспринимаю это чертовски серьезно, – большим пальцем он потирает мои губы.

Я облизываю палец, затем облизываю головку члена, обхватываю обоих губами и дразню языком. Мышцы его живота напряженно подрагивают под моими ладонями

– Пойдем в кровать, – сдавленно произносит он. – Хочу быть языком в тебе, когда ты будешь делать это.

Я отступаю и поднимаюсь, а когда он встает, то снова надевает джинсы и наклоняется ко мне.

– Иди сюда.

Его поцелуй такой сладкий и такой сильный, что мои колени слабеют. Его руки на моей талии и спине, и его огромное тело окутывает меня… Мне кажется, что я цепляюсь за него, ползу вверх так, чтобы его обнять.

– Это что, сейчас была наша первая ссора? – не отрываясь от моих губ и улыбаясь, спрашивает он.

– Похоже на то, – говорю я. – Было не так уж плохо.

– Эй, – говорит он, глядя на меня. – Давай по-быстрому рассказывай свою хорошую новость, пока мы не разделись и не забыли о существовании вселенной.

Ну хорошо.

Сглотнув, я делаю глубокий вдох. Не знаю, почему я так нервничаю – это же хорошая новость – но это очень важно для нас обоих, и мне хочется, чтобы и ему понравилось.

– Мне кажется, я нашла способ спасти твой семейный бизнес.

Из него вырывается смешок, и он немного отходит, спрашивая:

– Да что ты? Давай, удиви меня.

Боже, это тяжело, когда вернулось его насмешливое настроение. Собравшись с духом, я выдаю:

– У меня появилась идея, когда мы были у Сальваторе, но я не хотела тебе рассказывать, прежде чем не была бы точно уверена, что это сработает.

Финн прищурился.

– У Сальваторе свой продюсерский центр – вместе с моим отцом – и в апреле они начинают снимать достаточно крупный фильм. Сьемки будут проходить в море, и им нужно большое судно.

Он по-прежнему смотрит на меня, не выражая никаких эмоций. Мой желудок сжимается.

– Я подумала, может, они отремонтируют твою лодку в счет оплаты за работу, а так как мне предложили должность в его компании, я смогу много времени проводить с тобой.

Он медленно кивает, взглядом изучая меня.

– Не уверен, что уловил твою мысль.

– Я говорю, что сведу тебя с Сальваторе, а он хочет заплатить за аренду твоей лодки на несколько месяцев для съемок фильма. Но самое лучшее то, что использовать они ее будут в основном ночью, а по утрам ты сможешь продолжить рыбачить и…

– Ты предложила использовать для съемок мою семейную лодку, не посоветовавшись со мной?

Моя кожа холодеет, а в груди нарастает паника.

– Не предложила, а просто хотела убедиться, что можно использовать, как вариант…

– Но, похоже, твои личные связи с Сальваторе позволили тебе получить его согласие. И все это ты сделала за моей спиной, – он застегивает джинсы. – Это я так, убедиться, что правильно тебя понял.

– Финн, я…

От резко и обозленно усмехается.

– И они ведь даже не представляют, во сколько обойдется ремонт лодки?

– Они починят «Линду», чтобы использовать именно ее, тебе же это на руку, да? Хочу сказать, это несколько сотен тысяч, а остальные ты можешь использовать, чтобы снова встать на ноги.

– Надо же, вы уже и лодку выбрали, и сумму обсудили? – глаза Финна округляются настолько, что, кажется, я впервые вижу, какие они зеленые. – Харлоу, ты даже мои лодки ни хера не видела, как ты вообще могла всерьез это обсуждать?

Весь этот разговор напоминает удавку. Я все еще чувствую его тепло и форму у себя во рту. Мои руки дрожат, а глаза щиплет от наворачивающихся слез.

– Финн, пока это была всего лишь пара бесед. Они знают, что тебе нужно починить лодку, – его лицо краснеет, челюсть напрягается, и я спешу добавить: – Им так не терпится поработать с тобой.

– Знаешь можно дохуя всего решить во время таких маленьких бесед. И что, они уже все подсчитали, да?

Я чувствую, как мой желудок подпрыгивает.

– Мне кажется, они уже почти все решили.

Он уже готов взорваться.

– Тогда почему ты не обсудила все со мной, перед тем как предлагать эту идею Сальваторе? – спрашивает он, отворачивается и начинает вышагивать по комнате. – С чего ты решила, что это вообще хорошая идея – участвовать во всем этом? Это мой бизнес, Харлоу, это вся моя жизнь. Моя семья. Откуда тебе знать, что все сработает? Ты всего лишь раскладываешь бумажки да приносишь пончики в NBC, пока я пытаюсь спасти дело моего деда, которое он начал в 18 лет, черт возьми. На кону жизнь моего отца и братьев! Я даже толком не знаю, что ты сказала этим парням.

– Я тебе все расскажу, – я подхожу к нему и беру его за руку. – Когда я говорила у Сальваторе дома…

– Да, блять, Печенька, – перебивает он, не слушая и отворачиваясь. Он снимает бейсболку, проводит обеими руками по волосам и по лицу. – Это просто бред какой-то.

Наш разговор выбивает почву у меня из-под ног, и я пытаюсь сообразить, как же ему объяснить, что это хорошая новость.

– Этих денег хватит отремонтировать основную лодку, – напоминаю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Ты сможешь использовать ее также, как и делал до поломки. И тебе не нужно будет участвовать в телешоу, чтобы ее сохранить. Это позволит тебе остаться на плаву, работать с братьями и вернуться…

– Ты хоть понимаешь, как наивно это звучит?

Я изумленно уставилась на него. Чувствую пульсацию на шее и как сильно колотится мое сердце.

– Знаешь, что? Почему бы нам не созвониться и не поговорить об этом позже? Когда ты перестанешь вести себя, как полный мудак.

Он ошарашенно поворачивается ко мне.

Мудак? – закрыв глаза, он глубоко вдыхает и выдыхает, снова открыв их. – Да, будет лучше, если ты сейчас уйдешь.

 

***

Миа забирает из моих дрожащих рук уже третью кружку кофе.

– Милая, думаю в тебе уже достаточно кофеина.

Она отказалась от драгоценного времени с Анселем, чтобы встретиться со мной, когда я на нервах.

Застонав, я роняю голову на руки:

– Это я тупица? Или он тупой?

Лола откусывает свой черничный маффин.

– Думаю, оба.

– Пожалуйста, кто-нибудь, объясните, как устроен мужской мозг? Сначала он злился из-за мамы, потом я была готова подарить ему лучший на свете минет, потом хотела спасти его бизнес, после чего он берет и показывает мне свой мужской характер, – я чувствую, как возвращаются слезы. – Какого черта вообще произошло?

– Если вкратце, – начинает Лола, – то ты его потенциальному будущему партнеру во всех подробностях рассказала о его проблемах и предложила то, что, по сути, он предоставить не может.

Я издаю длинный стон:

– Боже, когда ты так говоришь, я чувствую себя идиоткой.

С выражением «что поделаешь?» на лице Лола сочувственно подмигивает.

– Утром я встречалась с Сальваторе, и все было замечательно, Лола. Конечно, это рискованно, но если бы он выключил свой режим пещерного человека и подумал. – глядя на девочек, я прошу: – И кстати. Ничего не рассказывайте Оливеру и Анселю. Финн им еще об этом не говорил.

Лола тут же кивает, но вот Миа ерзает на стуле и, наконец, говорит:

– Хорошо. Но, я надеюсь, он скоро сам им расскажет, потому что секреты между мной и Анселем до добра не доводят.

– Знаю, Сахарочек, прости, что поставила тебя в такое положение, – я тянусь через стол и накрываю ее руку своей. – Но не будем забывать, что именно твой болтливый муженек проболтался Финну про мамин рак, так что теперь вы оба мои должники.

– Не переживай, я как раз придумываю ему наказание, – шутит она.

Я смеюсь.

– Ты монстр.

– Сама подумай. Ансель на половину Адонис, а на половину щеночек. Ты серьезно думаешь, что я могу злиться на него за то, что он беспокоился о тебе, но не должен был говорить о твоей маме? – она приподнимает бровь, как бы говоря, что прекрасно знает ответ на свой вопрос.

Я снова опускаю голову на руки.

– Нет. Он у тебя просто чудо, а я сама дура, что, как обычно, полезла в чужие дела. Хотя раньше все получалось.

– А теперь объясни, что между вами происходит? – спрашивает Миа. – Мне казалось, что вы просто спите, потом перестали, а теперь ты вон в каком состоянии. Не хочу указывать на очевидное, Харлоу, но раньше ты не собирала экстренное собрание для обсуждения парня.

Лола кивает.

– Я была уверена, что ты единственная женщина в мире, у которой к двадцати двум годам не было ни одного кризиса в отношениях с парнями.

– Вчера ночью мы признались друг другу в любви, – шепотом признаюсь я.

Что? – одновременно восклицают они, да так громко, что обернулись несколько посетителей.

– Господи, успокойтесь, истерички, – раздосадованная сама на себя говорю я, посмеиваясь. Что-то они слишком обрадовались. – Сначала он был просто забавным отвлечением от проблем с мамой и отсутствия хорошей работы, плюс еще этот кризис двадцатипятилетия, и ни один уважающий себя тридцатилетний мужчина не будет нормально к такому относиться.

Схватив салфетку, я начинаю рвать ее на мелкие кусочки.

– Потом я стала думать о Финне больше, чем о ком-либо другом, да еще эти его проблемы с лодкой, о которых я узнала уже позже. Вот тогда мы и решили немного поостыть.

– И что? – интересуется Миа.

И… потом я начала думать, как решить его проблему, и мы стали все больше времени проводить вместе, потому что вы, придурки, заняты или на работе, или с мужьями, или ужасно рассеянные рядом с откровенно влюбленным мужчиной.

– Подожди. Что? – спрашивает Лола.

Не обращая внимания на ее вопрос, я тихо продолжаю:

– Финн милый и веселый, и не из болтливых, что для меня так непривычно, ведь я выросла в семье, где все всегда обсуждается. И он горячий. Боже мой, девочки. Финн в постели – это что-то. И совсем он не похож на всех слюнявых маменькиных сынков Ла-Хойи, он настоящий мужик и не плачет из-за сломанного ногтя. Финн может порушить твою вагину и воссоздать все заново для себя, – засучив рукава свитера, я продолжаю, понизив голос: – Он смотрит на меня с обожанием, подшучивает надо мной – как оказалось, мне это нравится – и мне кажется, что он мой единственный, – мне уже не важно, что я сейчас лепечу, лишь бы выговориться. – Он смотрит на меня, будто у нас есть маленький секрет, и так оно и есть. Мой же секрет в том, что я чертовски его люблю, а он повел себя как придурок.

Миа берет меня за руку и переплетает пальцы.

– Харлоу?

Я смотрю на нее. Миа и Ансель были женаты с июня, и всего пару месяцев назад у них была крупная ссора, такая ужасная, что, глядя на Миа, казалось, будто она потеряла самое дорогое в жизни – это было даже ужасней ее аварии, уничтожившей ее мечту о танцах.

Поэтому сейчас я прекрасно понимаю, что она собирается сказать.

– Ты должна все исправить, – говорит она просто. – Он злится, а тебе больно. Но как бы банально это ни звучало, все это такие мелочи. Иди и поговори с ним.

 

 

***

Схватившись за R2-D2, я стучу в дверь Оливера, и моя душа уже где-то в пятках или, может, отделилась от тела и улетела куда-то далеко. Грузовика Финна на парковке нет.

Оливер открывает дверь без рубашки, в штанах, сидящих слишком низко и открывающих слишком много тела парня, который навсегда должен остаться во френд-зоне. Он явно только что из душа, волосы мокрые и растрепанные, а очки слегка запотевшие. Даже с подступившей в горле паникой мне не нужно много времени, чтобы еще раз убедиться, как мило они бы смотрелись с Лолой, соберись он с духом во всем ей признаться.

– Ждешь кого-то? – не опускаясь взглядом ниже его лица, интересуюсь я.

Он откусывает яблоко и жует его с кривой усмешкой. Наконец, дожевав, он отвечает:

– Думаю, мы оба знаем, что нет, – он снова подносит яблоко ко рту и добавляет: – Оделся во что попало, также, как и ты, когда дома одна.

– Ты один? – повторяю я. – Потому что Финн уехал?

– Да, час назад.

– Уехал в…

Оливер показывает на север.

– В Канаду, – его австралийский акцент очень смешно коверкает слова, и большую часть понимаешь чисто логически, но я сообразила, что именно он сказал, а вот мой упрямый мозг никак не мог понять, как Финн мог уехать, не попрощавшись со мной.

Он уехал и даже не поцеловал на прощание или не удостоверился, что я не беременна после нашего спонтанного секса в машине, да и вообще не найдя меня. Что за мудак.

Неожиданно я так разозлилась, что захотела взять чертово яблоко Оливера и швырнуть его об стену.

– Вчера ночью я сказала, что люблю его, – сама не знаю, зачем я это говорю Оливеру. Словно он тоже должен знать. И мне становится чертовски хорошо: теперь он знает, от чего у меня закипает кровь, и что от этой злости и боли хочется орать. Я хотела подтверждения, что Финн настоящий засранец – я его получила. – Что самое прекрасное в этом? Он признался первым. А теперь он свалил к херам и даже не попрощался?

Если Оливер и удивлен, виду он не подает. Думаю невозмутимость – это его супер-сила. Я всегда знала, что у этого ботана она должна быть, и, глядя на его невозмутимое лицо, даже Святой Троице пришлось бы гадать, о чем он думает. Как жаль, что Лолу не особо интересует, что он мог бы ей предложить. Похоже, что они до конца своих дней будут похоже на героев «Остатка дня» [экранизация одноименного романа британского писателя японского происхождения Кадзуо Исигуро – прим. редактора].

– Хочешь зайти? – спрашивает он.

Покачав головой, я скрещиваю руки на груди. На улице 20 градусов тепла, а я мерзну. Так и бывает, когда тебе разбивают сердце? Словно в грудь вонзили горячий кол, но при этом холодно, невозможно свободно вдохнуть и хочется расплакаться на так некстати голом плече Оливера.

Расставание – это отстой. Так хочется врезать кое-кому по шарам.

– Послушай, Харлоу, – притягивая меня в объятия, начинает он. – Ой, зверушка, ты вся дрожишь.

– Меня все бесит, – прижимаясь к нему, признаюсь я. Как Финн мог уехать из города? – Оливер… ну какого хрена, а?

Он немного отстраняется и смотрит на меня. Сверху вниз. Матерь божья, а Оливер, оказывается, высокий.

– Я знаю Финна уже очень давно, – медленно начинает он. – Должно пройти немало времени, чтобы он расстроился, и еще больше – чтобы он показал это. – подмигнув, он продолжает: – Знаю, что ты тоже расстроена, но он едва проворчал пару слов. Сказал, что мы поговорим позже, и ушел к грузовику. Я не знаю, что с ним происходит, или почему он уехал… Вообще ничего, если это, конечно, тебе поможет. Ты точно не хочешь зайти?

Я снова качаю головой.

– Он тебе не рассказал, что произошло?

Оливер посмеивается.

– Финн у нас не очень разговорчивый. Обычно он все рассказывает, после того как сам решит проблему. Если с ним что-то происходит, и он признался тебе, тогда он не врал о том, что сказал первым.

– Сказал, что… О-о. – говорю я. Он говорил ему о наших признаниях в любви. Ух. Это удар под дых.

Он наклоняется, ловя мой взгляд.

– Позвони ему, ладно?

 

Глава 14 ФИНН

 

В Сан-Диего я делал много вещей, не свойственных Финну Робертсу: высыпался, смотрел телевизор, покупал кофе в Старбаксе и не работал привычные 15 часов в день. Но сейчас – когда я уезжаю, глядя на закат над океаном – это первое знакомое чувство за это долгое время.

Пока я собирал вещи, домой пришел Оливер и с опаской наблюдал за мной из-за двери.

– Хочешь немного кофе в дорогу? – спросил он.

– Да, было бы неплохо.

Между нами ощущалось напряжение, и я знал, что у него накопилась сотня вопросов, и он их задаст, если дать ему такую возможность. В свою очередь он понимал, что у меня найдется сотня причин не отвечать на них, поэтому, как только я застегнул чемодан, мы прошли на кухню и встали возле кофеварки, наблюдая, как капали последние капли в кружку.

– Ты не можешь взять эту кружку, – сказал он, отворачиваясь, чтобы положить столько сахара, сколько ни одному нормальному человеку не стоит съедать за один раз.

– Конечно, не хочу, это же твоя кружка с Аква-мэном, думаешь, я хочу лишиться глаза?

Он посмотрел на меня и немного улыбнулся.

– Нет, не поэтому. Доставая твою кружку, у меня будет пара минут, чтобы мы поговорили до твоего отъезда.

– А-а.

– Я знаю, у тебя что-то происходит, – он не закончил предложение, и оно повисло в воздухе, пока он подошел к холодильнику, доставая упаковку сливок.

Я почувствовал вспышку паники и забеспокоился, что Харлоу после всего произошедшего разозлилась и все ему рассказала. Но она этого не сделала, это я знал точно, даже еще не слыша, о чем он скажет дальше. Харлоу может быть во все вмешивающейся, наивной и импульсивной, но предательство не в ее духе.

Оливер вернулся к столу и открыл упаковку, проверяя срок годности, перед тем как налить. Казалось, что мы просто ведем ежедневную беседу после работы, и словно он еще раз дает мне шанс все ему рассказать. Которым я, конечно же, не воспользовался.

– Просто знай, что ты всегда можешь со мной поговорить.

– Я знаю, – ответил я, благодарный Оливеру, что он никогда не настаивал. – Спасибо.

Вот и все. Он вручил мне кофе, обнял меня покрепче, да так, что это смутило бы и Анселя, и я уехал.

Я проехал мимо его соседей и направился прямо к трассе I-5, ни разу не обернувшись назад.

 

***

Тридцать три часа дороги и одну ужасную бессонную ночь в отеле спустя я на месте. Я сворачиваю на подъездную дорожку – шум гравия под колесами звучит, как колыбельная – и впервые за последние несколько недель я вижу свой дом. Было странно вернуться домой и увидеть, что все знакомое выглядит таким маленьким и чужеродным, после того как я, казалось, провел целую вечность в большом мире.

Именно в этот момент я понимаю, насколько мой мир отличается от мира Харлоу. Насколько он тише. Вместо огромных небоскребов я вижу открытые поля, кристально голубую воду и небо с цветными полосами облаков, уходящих за горизонт. Я почти полностью окружен лесом, а воздух за домом наполнен острым ароматом гниющих деревьев и осенней листвы. Здесь нет пробок, шума, и, гуляя целые сутки, ты вряд ли встретишь хотя бы одного человека.

Воздух ощущается влажным – все вокруг влажно – и мои ботинки исчезают в траве, по которой хорошо бы пройтись газонокосилкой. После нескольких недель под калифорнийским солнцем эта погода застает меня врасплох. В следующем месяце должен начаться сезон штормов, за мое отсутствие начали опадать листья, и земля покрылась оранжевым, красным и бордовым. Я поднимаюсь на крыльцо и достаю ключи, смахивая листву в кучу. С легкостью открывшись, дверь широко распахивается, после чего со скрипом закрывается за моей спиной.

Мой дом небольшой, на две спальни, но чистый и удобный, и всего в паре шагов от воды. Я купил его в один удачный год и благодарен Благоразумному Финну, что все продумал заранее и купил дом, а не как придурок Колтон, который купил неэкономичный Мустанг и квартиру по пути в Викторию.

В доме был немного спертый воздух, поэтому я отставляю чемодан и открываю везде окна, чтобы проветрить. Становится прохладно, и почти мгновенно дом заполняется запахами соли и сосны. Сквозь заднюю стеклянную дверь видны бескрайние краски голубого и зеленого, а в некоторых местах зелень была такой густой, что доходила до самого берега.

Я оставляю дверь открытой и иду на кухню перекусить, но вскоре понимаю свою ошибку – надо было купить что-нибудь по дороге. Мой холодильник практически пустой, поэтому я разогреваю немного супа из банки и беру консервированные персики, которые нашел в кладовке, а уже завтра пойду в магазин.

Часы в дороге, полная голова мыслей и недостаток сна берут свое, и я сразу же направляюсь в свою комнату. Не закрывая окон, я раздеваюсь, скидываю покрывало и, впервые за долгое время проживания здесь, я с удовольствием ложусь в собственную кровать.

 

***

Когда я проснулся, в доме было холодно. Но это и хорошо, моя жизнь – здесь, и прохладный резкий ветер – это именно то, что мне нужно, перед тем как вернуться на лодку и провести там остаток дня.

Полноценная ночь сна позволила моему мозгу отдохнуть после всех этих дорожных раздумий. Я встаю с постели и одеваюсь, ощущая уверенность, что я точно смогу наладить наш бизнес. Чувствую облегчение от принятого решения, несмотря на нервные спазмы в животе. Я верю в себя и в братьев достаточно, чтобы быть спокойным: мы сможем снова встать на ноги, не смотря ни на что.

Я только надеюсь, что этим мы не загубим свои жизни.

Еще нет и пяти утра, а я уже на пристани. Соленый воздух наполняет легкие, и я двигаюсь на автопилоте, тело прекрасно помнит, что и как нужно делать.

Парни уже заняты. Там, где была заменена проводка, лежит новый настил, а рулевое управление в машинном отделении работает, как надо. Оборудование настроено, сети отремонтированы, и я чувствую гордость за братьев.

– Финн? – слышу я, оборачиваюсь и вижу моего младшего брата, Леви, поднимающегося на борт.

– Я здесь, – откликаюсь я.

Он идет на мой голос и входит внутрь, неся в обеих руках дымящуюся кружку с кофе. На нем теплая клетчатая куртка и шапочка, натянутая на вьющиеся волосы.

– Вот черт, – поставив кружку и широко раскрывая объятия, говорит он. – Рад, что ты вернулся, путешественник.

Похоже, в Сан-Диего я стал настоящей тряпкой, потому что когда он отстраняется, я тяну его назад, обнимая еще крепче.

– Спасибо, – отвечая я. – Спасибо, что позаботились о лодках. Вы, парни, неплохо справились, – я отстраняюсь, но прежде стаскиваю с него шапочку, взъерошив блондинистые волосы.

Его характерная улыбка на месте. Леви всегда был самый улыбчивым из нас и настоящим шутником, тут он меня не разочаровал.

– За мной идет Колт, но мы можем улизнуть и покрасить друг другу ноготочки, если тебе сильно хочется.

– Пошел на хуй, – говорю я и, смеясь, бросаю в него его шапочку.

С огромным бумажным пакетом с обедом в одной руке и яблоком в другой появляется Колтон.

– Вы только посмотрите, кто вернулся, – говорит он. Он обнимает меня с такой же силой, что и Леви, и все сейчас встает на свои места: братья Робертс на лодке, готовые начать новый день. Кроме того, что этот день начинается по-другому.

– Послушайте, – начинаю я, сняв бейсболку и почесав лоб. – Думаю, сегодня нам стоит остаться на пристани.

Колтон изучает меня с секунду.

– Почему?

Я осматриваю пристань и все еще не вижу, чтобы отец поднимался на борт.

– Папа остался дома?

– Наверное, придет позднее, – отвечает Колтон. – Тем более, когда он в курсе, что ты вернулся.

– В чем дело, Финн? – интересуется Леви. – Мы сегодня не будем расставлять сети?

Я решаю, что надо сразу им все рассказать, в присутствии отца или нет. Я надеваю бейсболку и смотрю на каждого брата по очереди.

– Думаю, я принял решение.

Леви подходит чуть ближе.

– И в чем оно заключается?

– Думаю, мы должны согласиться, – я смотрю на Леви и смеюсь над его умоляющим лицом. – На шоу.

Братья вопят от восторга и бросаются меня обнимать.

– Блять, да, – кричит Колтон и его голос эхом отражается от воды. – Ох, Финн, да это же здорово. Хвала небесам.

– Ты хоть представляешь, что скажут люди? – спрашивает Леви, но при этом улыбается так, что сразу видно – это его беспокоит меньше всего. – Они же нам проходу не дадут.

– Да пусть говорят все, что хотят, – отвечаю я. – Можешь им помахать из открытого моря, ведь наши двигатели на ходу.

– Ага, я им буду рассылать воздушные поцелуи, прикрывшись одной только выпиской со счета, как фиговым листком, – добавляет Колтон.

Леви ржет:

– Уж ты-то точно будешь.

Я стою и смотрю на них, не понимая, куда делись Леви и Колтон, которых я оставил, перед тем как уехать к Оливеру. Дела были хуже некуда, и, может быть, до сегодняшнего дня я этого не осознавал, наблюдая сейчас эту разницу. Они оба улыбаются, такие молодые и счастливые. И впервые за целый год смотрят на меня с надеждой. Счастье нельзя купить за деньги, но, согласитесь, намного проще его найти без беспокойства, когда ты поешь в следующий раз.

– Давайте-ка, – говорю я им, снимаю большой блокнот с крючка возле двери, большим пальцем листая ежедневные дела. – Хочу все еще раз проверить и сообщить им, что нам надо починить.

Леви направляется за мной в рубку.

– Ну а теперь расскажи про Калифорнию.

– Что означает рассказ о кисках, – перебивает Колтон.

– Следи за языком, Колт, – тихо упрекаю я.

Колтон смотрит на меня с самым комичным невинным лицом, какое я только видел.

– Все прошло хорошо. Было здорово встретиться с Анселем и Оливером. Посмотреть на магазин, – я помечаю пару напоминаний в блокноте, добавляю сегодняшнюю дату и начинаю писать список дел в порядки важности. – Я видел Харлоу, – добавляю, сразу же об этом жалея.

– Харлоу, – повторяет Леви с явным интересом в голосе. – Харлоу, которая в плащике?

Ну конечно, разве Леви мог о таком забыть. Карма – та еще сука, и Леви посчастливилось приехать ко мне домой как раз в тот момент, когда Харлоу садилась в такси. Он определенно был счастлив поделиться этой информацией со всеми членами нашей семьи.

Я смотрю на него поверх блокнота.

– Да, та самая Харлоу.

– Ах ты, сукин сын, теперь понятно, почему ты не отвечал на звонки.

– Да, на счет этого… – начал было я, но Леви уже качает головой.

– Мы большие мальчики, Финн, и сами справились. А вот ты заслужил отдых, мужик.

– Точно, – вторит Колтон.

– Ладно тогда, – немного растерянно отвечаю я, не зная, что на это ответить. – У нас есть двигатель, который мы должны перебрать, прежде чем сделаем контрольный звонок, так что за работу.

 

***

Как будто и не уезжал. Я работал от рассвета до заката – прерываясь только на обед, чтобы мы с братьями и отцом позвонили продюсерам сообщить, что мы все-таки согласны – и было так чертовски приятно работать до полной усталости, когда даже нет сил стоять, и ты слишком измочален, чтобы думать или беспокоиться.

Я проснулся посреди ночи, когда вся ясность ума отдыхала в сторонке. Мне приснился очень реалистичный сон. Снилась Харлоу, она сидела на мне и смеялась над моими словами. Ее обнаженное тело было еле различимо в лунном свете, а когда я проснулся и ничего этого не увидел, по всему нутру прошла боль.

Было куда проще лежать и смотреть в потолок, чем отважиться снова заснуть и снова увидеть ее во сне. Я не уверен, ускорила ли Харлоу невозможность наших отношений своим разговором с Сальваторе Марин за моей спиной, или это я разрушил их, согласившись на участие в этом шоу, но как бы то ни было, я должен признать: для нас нет никакого будущего.

Несмотря на все это, сейчас я понимаю, что никогда до сих пор не любил, и не представляю, как все это пережить. Мне и страшно, и интересно, всегда ли будет ощущение этой пустоты под ребрами, словно в Калифорнии я оставил что-то жизненно важное.

 

***

Прошло четыре дня, с тех пор как я видел ее последний раз, и всех, кто утверждает, что со временем станет легче, хочется послать нахуй. Я практически не сплю, не ем и работаю на износ.

Я привел дела в порядок с Сальваторе и выставил на продажу нашу самую маленькую лодку, чтобы сконцентрироваться на двух больших. Организаторы шоу в течение недели пришлют механиков отремонтировать «Линду», поэтому у меня еще есть время попробовать что-то сделать самостоятельно. Я прихожу в доки первым и ухожу последним. К среде мы полностью перебрали двигатель и наконец-то поняли, что причина серьезнее, и самостоятельно нам не справиться.

Колтон полдня провисел на телефоне с продюсерами, обсуждая все поломки, пока я с Леви проверял шкивы на износ. Отец проверял сети, говоря, что и где нужно отремонтировать, когда я услышал знакомый голос.

– Разрешите подняться на борт, Капитан Дрочер.

Я смотрю вниз и вижу улыбающегося Оливера.

– Срань господня, – удивляюсь я. Я машу ему, чтобы он поднимался на лодку. – Какого черта ты тут забыл? – моя первая реакция, конечно же, радость, когда я увидел друга, который проделал весь этот путь до меня.

Но потом я почувствовал почти животный страх. Я приехал и уехал, не объясняя ему никаких причин, и даже не отзвонился, когда доехал до дома. А сейчас, когда я принял важное решение относительно семейного бизнеса, я так ничего и не рассказал двум своим лучшим друзьям.

– Что-то случилось? С Анселем? Или с Харлоу?

Он уже отрицательно качает головой.

– С ними все в порядке, – отвечает он. – Я приехал поговорить с тобой, – он тянет меня в объятия, потом отходит и смотрит вокруг. – Никогда не думал, что снова окажусь здесь, – говорит он. – Тут воняет гребаной рыбой.

– Да будь я проклят.

Мы оба оборачиваемся и видим идущего к нам улыбающегося Колтона.

– Колтон, – приветствует Оливер и пожимает ему руку. После чего переводит взгляд с него на меня. – Похоже, ты, маленький засранец, вырос таким же уродцем, как и твой братец. Как дела?

– Хорошо. Даже великолепно. Ты уже слышал о нашем шоу?

Вот блять.

– Шоу…

– Да, для «Adventure Channel», – из Колтона сыплется, как из рога изобилия. – Два чертовых сезона, Оллс. Я не могу пове…

– Колт, – я перебиваю его, подняв руку. – Я надеялся сам все рассказать Оливеру.

Улыбаясь, Оливер поворачивается ко мне, но я знаю его достаточно давно, чтобы понять, что это не «я-так-рад-за-тебя» улыбка. Это именно та улыбка, которую он показывал, когда кто-то путал «Звездный путь» с Баком Роджерсом или не понимал развитие любовного треугольника между Россомахой, Джин Грей и Циклопом.

– Отличный план, Финн, с радостью услышу все из первых уст.

Потирая шею, я жду, пока Оливер и Колтон закончат разговор. Мое внимание привлекает вопрос Колтона, как долго тот здесь пробудет.

– Планирую завтра уже вернуться домой.

Колтон стонет:

– К чему такая спешка? Нам бы не помешала бы помощь на следующей неделе, когда приедут механики и Финн не пустит их на борт.

– Очень смешно.

– Послушай, мне надо вернуться в машинное отделение, но, надеюсь, вечером выпьем пивка? – спрашивает Колтон, собираясь уходить.

Оливер кивает.

– Обязательно.

– Клево. Рад тебя видеть, чувак, поговорим вечером.

Мы наблюдаем, как Колтон скрывается за поворотом, и Оливер говорит первым:

– Мне нравятся твои братья.

– Да, они хорошие парни. Пока меня не было, смогли со всем справиться.

– А знаешь, кто мне сейчас не нравится?

– Ансель? – предполагаю я.

Он смеется.

– Пошли прогуляемся, Финн.

Оливер шагает на причал, а я немного задерживаюсь, прикидывая, смогу ли улизнуть домой, но отправляюсь за ним. На первый взгляд Оливер кажется таким же непринужденным, как и все, кого я знаю. Он один из тех, кто все держит в себе, едва показывая эмоции. Поэтому тот факт, что он прилетел сюда проведать меня, ничего не зная о шоу… Похоже, мне достанется.

Не смотря на то, что солнце еще высоко, на улице пронзительный ветер. Он покачивает стоящие на причале лодки, и пока мы идем, становится еще прохладней. Судовой гудок пронзает тишину, и тогда Оливер поворачивается ко мне.

– Полагаю, именно из-за этой неразберихой с шоу ты и уехал? Именно это тебя все время и беспокоило?

Я стаскиваю бейсболку и зарываюсь рукой в волосы.

– Это тебе Харлоу рассказала? – часть меня хотела бы, чтобы она так и сделала. Если Харлоу ему все рассказала, мне не было необходимости еще раз ему объяснять и выворачиваться наизнанку.

Но я не такой удачливый.

– Нет, она как раз-таки сообщила, что это твои дела, и ты должен сам все рассказать. Я с ней согласен.

Тишину заполняют звук волн, разбивающихся о волнорез. Я должен был сказать ему и Анселю.

– Финн, я знаю, что ты не большой любитель поговорить. Я понимаю. Черт, после проведенного времени с болтливым Анселем я даже благодарен тебе за это. Но я тебя люблю, ты мой лучший друг, и я давал тебе кучу возможностей довериться мне и рассказать, что творится в твоей жизни. Поговори со мной.

– Я не люблю все обсуждать, пока сам не найду выход.

– Я понял, – кивая, отвечает Оливер. – Но получается, я приезжаю сюда убедиться, что с тобой все в порядке, и только сейчас узнаю от твоего брата, что ты уже подписал контракт на телевизионное шоу…

Он неопределенно машет рукой, показывая, что ему даже не нужно заканчивать предложение.

Я показываю в сторону скамейки в конце причала, и в напряженной тишине мы идем к ней. Садимся, Оливер кладет руки на спинку, а я опираюсь локтями на колени, глядя вниз. Причал такой старый от времени и погоды, и я могу поклясться, что помню каждую дощечку.

– В последние пару месяцев дела шли не очень, – рассказываю я. – Цены на рыбу понизились, а на топливо выросли. Народ стал терять деньги направо и налево. Отец собирался заложить дом. Я был уверен, что и мне пришлось бы сделать так же. А ты видел мой дом, Оллс. Сам знаешь, что собственных средств у нас немного. Мы буквально собирали по копейкам.

– Дерьмово, – бормочет Оливер.

– Так вот, – продолжаю я. – В прошлом месяце к нам приезжала пара сотрудников «Adventure Channel». Они хотели снять фильм на лодке, заснять нашу жизнь и все, через что мы проходим. Во всех подробностях. Конечно, моя первая реакция была послать их нахуй. Потом, осознав, что они говорят серьезно, я хотел отказаться, потому что это шоу явно задумано не про рыбалку, это шоу о нас и наших жизнях.

– Ты имеешь в виду о четырех мускулистых канадцах?

– Вот именно, – потирая лицо, говорю я. – Но парни – папа и братья – решили, что я должен их послушать. Они просто устали от тяжелой борьбы, понимаешь?

Оливер кивает.

– Мы поговорили и решили, что раз я самый упрямый – и поверь мне, я до смерти сопротивлялся – именно меня и отправили в Л-А на встречу с руководителями телеканала, обсудить все детали и вернуться. Решение же мы должны принять вместе.

– Ага, – говорит Оливер. – Поэтому ты и приехал.

– Чем больше я об этом думал, тем больше был уверен, что не хочу в этом участвовать. Даже когда приехав в Сан-Диего, я это знал. Я не хотел давать добро и обнадеживать их. Не хотел делать из нас посмешище. Но когда я приехал в Калифорнию и… один из двигателей вышел из строя, потом и другой, в итоге мы могли бы вообще все потерять. И не один кредит не смог бы нам помочь.

– Ты не сказал ни мне, ни Анселю.

Я качаю головой.

– Не сказал.

– Но рассказал Харлоу.

Глубоко вздохнув, я перевожу взгляд на горизонт. Над головой нарезает круги чайка, прежде чем клювом вниз спикировать в океан.

– Да, – наконец, отвечаю я.

– И как ты думаешь, должен ли я злиться, что ты рассказал ей, а не мне? Ты с ней знаком сколько, двенадцать часов? – спрашивает Оливер. – А мы дружим больше шести лет.

– Ты прав. Но вы с Анселем постоянно присутствуете в моей жизни. А Харлоу временно. – Оливер приподнимает бровь и я быстро добавляю: – Поначалу я так думал.

– И поэтому тебе было легче открыться человеку, которого ты едва знаешь, нежели тем, с кем общаешься всю взрослую жизнь?

– Думаешь, я не понимаю, что это бессмысленно? Но я не хотел, чтобы вы знали о происходящем, до тех пор пока сам во всем не разберусь. Мне не хотелось, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

– Ты упрямый гордый идиот, Финн Робертс.

Я поправляю бейсболку.

– Ну да, мне это уже говорили.

– После всего услышанного, я так понимаю, ты уехал, когда узнал, что Харлоу сделала тоже самое.

Я сдвигаю брови, ничего не понимая.

– Она не хотела говорить тебе о своей маме, ты не хотел говорить нам о своих проблемах. Вы оба хотели пережить все самостоятельно.

– Нет, – качая головой, отвечаю я. До меня доходит. Он думает, я уехал, потому что Харлоу ничего мне не рассказала. Господи. С каких пор я стал таким бездушным? – Я не поэтому уехал из города, Оливер. Ради всего святого. Такое же случилось и с моей мамой, а еще я рассказал Харлоу о своих проблемах, и ночью мы признались друг другу в вечной любви. Если бы дело было только в этом, меня не надо было бы спасать.

– Очевидно, здесь что-то еще, и Харлоу такая же упрямая, как и ты.

Я потираю глаза руками.

– Я уехал из города, потому что мне нужно было возвращаться сюда и… – глядя на него, я делаю паузу, – и я уехал, потому что разозлился на Харлоу, когда она хотела спасти мой бизнес, не обсудив это со мной.

Качая головой в недоумении, Оливер откидывается на спинку.

– Что?

Я рассказываю, как Харлоу встречалась с Сальваторе Марин, не посоветовавшись со мной. Как она обсуждала детали моей жизни, к которой не имеет отношение. Как она предложила использовать на протяжении нескольких месяцев мою лодку, когда даже не знала, смогу ли я выполнить условия контракта или нет.

– Получается, она заранее не хотела тебе говорить, пока не убедилась, что все получится? – мягко интересуется Оливер, словно чтобы просто убедиться в том, что он и так знал. – Она не хотела делиться этим, пока это не стало реальной возможностью?

– Ну да, – осторожно отвечаю я. – Именно так она и объяснила.

– Прямо, как ты, когда не хотел говорить нам о телешоу, пока это не стало реальной возможностью?

Я понимаю, куда он клонит, но тут все равно не складывается:

– Оливер, эта ситуация – полный бардак. Конечно, я сразу же должен был вам все рассказать, ведь вы мои друзья. Но Харлоу следовало посоветоваться в этом вопросе, от этого зависит вся моя гребаная жизнь. Это не одно и то же.

Некоторое время он смотрит на воду.

– Да, я понимаю.

Мне больше нечего добавить.

– Пошли, блять, выпьем пива. Я тебе расскажу все подробности про шоу.

Оливер кивает, встает и идет за мной в сторону моего грузовика.

– А ты счастлив здесь без нее? – спрашивает он. – Ты доволен, что каждый вечер возвращаешься в пустой дом?

Невесело усмехнувшись, я отвечаю:

– Не особо.

– Ты, конечно, думаешь, что она настоящая засранка, которая пыталась разрушить весь твой бизнес. Вот же сучка.

– Господи, Оллс, она ничего такого не хотела, – инстинктивно защищая ее, отвечаю я. – Возможно, она просто искала способ, чтобы мы были вме…

Я останавливаюсь, оглядываюсь и вижу широченную самодовольную ухмылку Оливера.

Со стоном я говорю:

– Да пошел ты на хуй, чертов австралиец.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.066 сек.)