АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Порядок и полнота

Читайте также:
  1. I. Порядок наследования восходящих
  2. I. Призвание к наследованию (основания и порядок)
  3. II. Порядок наследования нисходящих, в частности
  4. II. Порядок подачи и рассмотрения заявлений на оказание материальной помощи
  5. II. ПОРЯДОК ПРИЕМА И УВОЛЬНЕНИЯ РАБОТНИКОВ
  6. II. Порядок проведения конкурса
  7. III. Наследование казны. Особый порядок наследования
  8. III. Порядок наследования в боковых линиях в частности
  9. III. Порядок формирования информационной базы «Золотой фонд студентов».
  10. IV. Организация и порядок проведения фестиваля
  11. VII. Порядок здійснення тимчасового вилучення посвідчення водія
  12. А) традиційний порядок укладання господарських договорів.

Порядок — способ, позволяющий различному

взаимодействовать.

Поэтому ему присущи многообразие и полнота.

Он в обмене постоянном, он единит разрозненное и к общему свершенью собирает. Поэтому ему присуще движение.

Он преходящее заковывает в форму, которая ему дальнейшее существованье обещает. Поэтому ему присуща продолжительность.

Но, как и дерево, что прежде, чем упасть, плод породит, который его переживет, так и порядок со временем проходит. Поэтому ему присущи обновление и перемены.

Порядки, что живут,

колеблются и расцветают.

Томлением и страхом нас

повиноваться заставляют и действовать.

Определяя границы, они же дают нам и пространство.

Они за гранью того, что нас разъединяет.

ИСТОРИИ, НАД КОТОРЫМИ СТОИТ ПОДУМАТЬ

Истории могут сказать нам то, что иначе высказано быть не I может. Ибо то, что они показывают, они же умеют и затемнить, и о содержащейся в них истине догадываешься так же, как о |лице женщины под вуалью.

Слушая их, мы чувствуем себя как человек, входящий в со-I бор. Он видит светящиеся окна, поскольку стоит в темноте. При (полном свете от образов остается лишь обрамление.

Заблуждение

Старому королю пришел час умирать, и поскольку его по-прежнему беспокоило будущее королевства, он призвал самого верного своего слугу по имени Иоханнес, поведал ему одну (тайну и попросил: «Позаботься о моем сыне, ведь он еще нео­пытен, и служи ему так же верно, как мне!»

Верный Иоханнес преисполнился важности — ведь он был [простым слугой — и, не предчувствуя ничего дурного, поднял |руку и поклялся: «Я сохраню твою тайну и буду верен твоему (сыну так же, как был верен тебе, даже если это будет стоить мне |жизни».

Старый король умер, и когда его оплакали, повел верный IИоханнес молодого короля по замку, открывая ему все двери и (показывая сокровища королевства. Но одну дверь он оставил |под замком.

Когда король, в нетерпении, пожелал, чтобы и эта дверь перед ним распахнулась, верный Иоханнес предупредил, что его [отец запретил ее открывать. Но когда король упрямо пригрозил взломать дверь, верный Иоханнес ему уступил. Отомкнул |он и эту дверь, но быстро пробежал вперед и встал перед одной [картиной, так, чтобы король ее не увидел. Но король отодвинул его в сторону, увидел картину и упал без чувств. Ибо это |был портрет принцессы королевства Золотой Крыши.

Когда он снова пришел в сознание, то думал теперь лишь о том, как получить ее в жены. Но открыто просить руки прин­цессы показалось ему слишком рискованным, так как до сих пор ее отец отказывал всем претендентам. И тогда верный Йоханнес и король надумали одну хитрость.

Поскольку, как им удалось разузнать, сердце принцессы было склонно ко всему, что сделано из золота, они взяли из королевской сокровищницы золотые украшения и золотую посуду, сложили все на корабль и поплыли к тому городу, где жила принцесса. Когда они прибыли, верный Йоханнес взял кое-что из золотых вещей и, остановившись перед замком, стал потихоньку предлагать их на продажу.

Прослышав об этом, королевская дочь пришла, чтобы лич­но все осмотреть. Тогда верный Йоханнес рассказал ей, что на корабле у них есть еще очень много золота, и уговорил ее под­няться с ним на корабль. Там ее принял король, переодетый купцом, и нашел ее еще прекрасней, чем на портрете. Он про­вел принцессу внутрь и стал показывать ей сокровища.

Тем временем корабль снялся с якоря, поднял паруса и сно­ва вышел в море. Принцесса заметила это и растерялась. Но вскоре она поняла, в чем дело и насколько это отвечало тем желаниям, которые она сама втайне лелеяла. И включилась в игру.

Когда они все осмотрели, принцесса выглянула наружу, уви­дела, что корабль уже далеко от берега, и притворилась испу­ганной. Но король взял ее под руку и сказал: «Не надо бояться! Я никакой не торговец, а король, и я люблю тебя так, что про­шу стать моей женой». Он взглянула на него, нашла его любез­ным, посмотрела на золото и сказала «да».

А верный Йоханнес стоял у штурвала и, пока он насвисты­вал песенку, довольный тем, как замечательно удалась его хит­рость, прилетели три ворона, уселись на мачту и начали разго­вор.

Первый ворон сказал: «Король далеко еще не заполучил принцессу. Ибо, когда они пристанут к берегу, навстречу ему выбежит огненно-рыжий конь, и король вскочит на него, что­бы въехать на нем в замок. Но конь умчится вместе со всадником, и никто никогда его больше не увидит». Второй ворон ска­зал: «Разве только кто-то его опередит, вскочит на коня, выхва­тит ружье из чехла, которое висит у седла, и застрелит живот­ное». А третий ворон сказал: «Но если кто-нибудь об этом зна­ет и выдаст тайну, то превратится в камень, от ступней до ко­лен».

Второй ворон сказал: «Даже если в первый раз все закон­чится благополучно, принцесса все еще не будет принадлежать королю. Потому что, когда он войдет в свой замок, там будут лежать праздничные одежды и он соберется их надеть. Но одеж­ды эти, как вар и сера, испепелят его до костей». Третий ворон сказал: «Разве только кто-то его опередит, возьмет одежды пер­чатками и бросит в огонь». А первый ворон сказал: «Но если кто-нибудь об этом знает и выдаст тайну, то превратится в ка­мень, от колен до сердца».

Третий ворон сказал: «Даже если и во второй раз все кон­чится хорошо, она по-прежнему еще не будет принадлежать королю. Потому что, когда начнется свадебный танец, короле­ва побледнеет и упадет замертво. И если к ней тут же не подой­дет кто-то, кто расстегнет ей корсаж, вынет ее правую грудь и высосет из нее три капли крови, а затем выплюнет, она умрет». А второй ворон сказал: «Но если кто-нибудь об этом знает и выдаст тайну, то превратится в камень, от сердца до макушки».

Теперь верный Йоханнес знал, что дело принимает серьез­ный оборот. Но, верный своей клятве, он решил сделать все, чтобы спасти короля и королеву, пусть даже это будет стоить ему жизни.

Когда они причалили к берегу, все произошло именно так, как предсказывали вороны. Прискакал огненно-красный конь, и прежде чем король успел на него вскочить, верный Йоханнес прыгнул в седло, выхватил ружье и застрелил коня. Тогда ос­тальные слуги сказали: «Что он себе позволяет! Король хотел въехать в замок на этом прекрасном коне, а он взял и застрелил его. Этого ему нельзя спускать с рук!» Но король сказал: «Это мой верный Йоханнес. Кто знает, для чего это было нужно».

Когда они вошли в замок, там лежали праздничные одеж­ды, и прежде чем король успел их взять и надеть, верный Йо ханнес схватил их перчатками и бросил в огонь. Тогда осталь­ные слуги сказали: «Что он себе позволяет! Король хотел на­деть прекрасные одежды, а он бросает их у него на глазах в огонь. Этого ему нельзя спускать с рук!» Но король сказал: «Это мой верный Йоханнес. Кто знает, для чего это было нужно».

Затем была свадьба, и когда начался свадебный танец, ко­ролева побледнела и упала замертво. Но верный Йоханнес тут же очутился рядом с ней, и прежде чем король успел на что-нибудь решиться — ведь он был неопытен, — расстегнул ей кор­саж, вынул ее правую грудь, высосал из нее три капли крови и выплюнул их. Тут королева открыла глаза и снова стала жива и здорова.

Тут королю стало стыдно, а услыхав, как слуги злословили о том, что на этот раз дело зашло слишком далеко, и если он спустит верному Йоханнесу еще и это, то честь свою он поте­рял, он созвал суд и приговорил верного Иоханнеса к смерти на виселице.

А верный Йоханнес размышлял, не стоит ли рассказать о том, что доверили ему вороны, поскольку думал: «Умереть я должен в любом случае. Если я ничего не скажу, то умру на ви­селице, а если расскажу, то окаменею». И все же он решил, что лучше все рассказать, потому что подумал: «Может быть, исти­на сделает их свободными».

Когда Йоханнес предстал перед палачом и, как все преступ­ники, получил право на последнее слово, он рассказал перед всем народом, почему совершил те поступки, которые показа­лись всем такими ужасными. Закончив говорить, он упал, пре­вратившись в камень. Так он умер.

Весь народ вскричал от боли, а король с королевой верну­лись в замок и направились в свои покои. Там королева взгля­нула на короля и сказала: «Я тоже слышала воронов, но ничего не сказала, боясь превратиться в камень». А король прошептал ей на ухо: «Я тоже их слышал!»

Но это еще не конец истории; ибо король не решился похоро­нить превратившегося в камень Иоханнеса и, как памятник, по­ставил его перед замком. Каждый раз, проходя мимо, он вздыхал и говорил: «Ах, мой верный Йоханнес, как жаль!» Но вскоре другие мысли заняли его голову, поскольку королева забеременела и через год родила ему близнецов, двух славных мальчишек.

Когда мальчикам исполнилось три года, король совсем поте­рял покой и сказал жене: «Мы должны сделать что-то, чтобы вер­нуть верного Иоханнеса к жизни, и это удастся нам, если мы при­несем в жертву самое дорогое, что у нас есть». Королева испуга­лась и сказала: «Самое дорогое — это же наши дети!» «Да», — отве­тил король.

На следующее утро он взял меч, отрубил своим сыновьям головы и полил их кровью окаменевшего верного Иоханнеса в надежде, что тот оживет. Но камень остался камнем.

Тут королева вскричала: «Это конец!» Она ушла в свои по­кои, собрала вещи и три дня спустя отправилась в свою родную страну. А король пошел на могилу своей матери и долго там рыдал.

Кто поддастся сейчас искушению перечитать эту сказку так, как она передавалась из поколения в поколение, если будет внимателен, найдет там то же, что услышал здесь. Но в то же время он найдет там и собственно сказку, которая, если ему страшно смотреть в глаза ее неприкрытой правде, с помощью всяческих прикрас сделает ужасное как-то еще выносимым, а страх, не пусто ли его небо, прогонит иллюзорной надеждой.

Любовь

Одному мужчине приснилось ночью, что он услышал голос Бога, сказавший ему: «Встань, возьми сына твоего единствен­ного, которого ты любишь, и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе».

Наутро мужчина встал, посмотрел на своего сына единствен­ного, которого любил, посмотрел на жену свою, мать ребенка, и посмотрел на своего Бога

Он взял ребенка, повел его на гору, построил алтарь, связал ему руки и достал нож, чтобы заколоть его. Но тут он услышал другой голос, и вместо сына зарезал овцу.

Как смотрит сын на отца? Как смотрит отец на сына? Как смотрит жена на мужа? Как смотрит муж на жену? Как смотрят они на Бога? И как смотрит на них Бог —если он существует?

Еще одному мужчине приснилось ночью, что он услышал голос Бога, сказавший ему: «Встань, возьми сына твоего един­ственного, которого ты любишь, и принеси его во всесожже­ние на одной из гор, о которой Я скажу тебе».

Наутро мужчина встал, посмотрел на своего сына единствен­ного, которого любил, посмотрел на жену свою, мать ребенка, посмотрел на своего Бога. И сказал в ответ Ему в лицо: «Я не сделаю этого!»

Как смотрит сын на отца? Как смотрит отец на сына? Как смотрит жена на мужа? Как смотрит муж на жену? Как смотрят они на Бога? И как смотрит на них Бог – если он существует?

Ничто

Один монах, искавший нечто, на рынке попросил торговца о подаяньи.

Тот задержал на нем свой взгляд

и, подавая, спросил:

«Как может быть, что ты меня

о том, в чем у тебя нужда есть, просишь,

ведь и меня, и образ жизни мой, который средства мне дает тебе подать, за недостойный почитать ты должен?»

Монах ему в ответ:

«В сравнении с тем Последним, которое ищу,

другое предстает ничтожным».

Но торговец свой расспрос продолжил:

«Коль существует нечто Последнее,

как тем оно быть может,

что властен человек искать или найти,

как если бы оно в конце пути какого-то лежало?

Как может человек уйти к нему, и так,

будто оно одно средь многого другого,

им в большей степени, чем многие другие,

завладеть?

И как, наоборот, возможно

кому-то удалиться от него,

и меньше, чем другие,

им невесомым быть

или ему служить?»

На это возразил монах:

«Последнее найдет

тот, кто от близкого и нынешнего

отречется».

Но торговец продолжил рассуждать:

«Коль нечто есть Последнее,

то близко оно всем,

пусть даже,

как в каждом Нечто скрытое Ничто,

как в каждом Ныне До того и После,

оно в том, что нам явлено

и долго длится, скрыто.

В сравненье с Нечто, которое мы знаем и ограниченным и преходящим,

Ничто нам мнится бесконечным, подобно как Откуда и Куда в сравнении с Сейчас.

Ничто нам открывается, однако в Нечто,

как открываются Откуда и Куда в Сейчас.

Ничто как ночь,

как смерть,

незнаемое есть начало,

и в Нечто оно для нас лишь на мгновение,

как молния

распахивает око.

Так и Последнее нам только в близком

близко, и сияет оно сейчас».

Тогда вопрос возник и у монаха: «Коль были б правдою слова твои, что бы еще тогда осталось мне и тебе?»

Торговец отвечал: «Нам бы осталась на некоторый срок земля».

Вера

Некий человек рассказывает, что стал свидетелем разговора двух людей, беседовавших вот на какую тему: «Как бы среагировал Иисус, если бы Он сказал больному: «Встань, возьми |постель твою и иди в дом твой», а тот бы ответил: «Но я не хочу»?»

В конце концов один из них решил: «Вероятно, сначала |Иисус бы помолчал. А потом повернулся бы к своим апостолам и сказал: «Он чтит Бога больше, чем я».

Такие истории поначалу, возможно, вызывают у нас раздражение, поскольку противоречат привычной последовательно­сти и логике. Но затем мы догадываемся, — выходя за рамки 1ривычного, — о некоем смысле, которого нельзя ни прояснить толкованиями, ни поколебать возражениями. И так они держат его в плену.

Поэтому в существенных вопросах нам часто приходится придерживаться одновременно разных точек зрения. Ибо полнота включает в себя — но не исключает — противоре­чия, и тогда противоположность предстает перед нами лишь одной частью многого, которая дополняет, но не заменяет ipyroe. "

Претензия

В стране Арам — там, где сейчас находится Сирия, — жил в давние времена один военачальник, которого любил и ценил его царь. И лишь только прославился он своей силой и мужеством, как сразила его тяжкая болезнь, и ни с кем не мог он с ех пор иметь никакого контакта, даже со своей женой, ибо это была проказа.

И тут он услышал от одной рабыни, что у нее на родине есть человек, знающий, как исцелить эту болезнь. Тогда собрал он большую свиту, взял десять талантов серебра, шесть тысяч зо­лотых монет, десять праздничных облачений да еще рекомен­дательное письмо от своего царя и отправился в путь.

После долгого перехода, сбиваясь иногда с дороги, добрал­ся он до дома, в котором жил целитель, и громко попросил разрешения войти.

И вот стоит он со всей своею свитой и всеми своими сокро­вищами, держит в руке письмо от своего царя и ждет. Но никто не берет у него письма. Нетерпение и раздражение уже стали понемногу охватывать военачальника, когда дверь открылась, вышел слуга, подошел к нему и сказал: «Мой господин велит передать: «Пойди, омойся в Иордане и снова будешь здоров».

Военачальник решил, что его выставили на посмешище и одурачили. «Что? — сказал он, — и это называется целитель? Да он должен был по крайней мере выйти ко мне сам, призвать имя Господа, Бога своего, начать долгий ритуал и до каждой раны на моей коже дотронуться своей рукой! Это мне, может, и помогло бы. А тут я, значит, должен просто омыться в этом Иордане?» И, пылая от гнева, развернулся и отправился в об­ратный путь.

На этом история на самом деле заканчивается. Но, посколь­ку это всего лишь сказка, то конец у нее все же будет хороший.

Целый день шел караван обратной дорогой, а вечером при­шли к господину слуги и стали с любовью его уговаривать. «Отец наш, — сказали они, — ведь если бы этот целитель потребовал от тебя чего-нибудь необычного, например, сесть на корабль, да отправиться в далекие страны, да покориться чужим богам и годами читать лишь собственные мысли, да если бы на это ушло все твое состояние, то не сделал ли бы ты, как сказано? А тут он потребовал от тебя чего-то самого обычного». И господин по­зволил себя уговорить.

Мрачный, в дурном настроении, направился он к Иордану, нехотя омылся в его водах — и произошло чудо.

Когда он вернулся домой, жена принялась расспрашивать его о том, как все было. «Ах! — сказал он. — Я снова чувствую себя хорошо. А так ничего интересного».

Кто начал однажды распознавать истории, которые он слы­шит, тот так скоро не попадется на удочку мнимой красоты- Ориентируясь на свою внутреннюю инстанцию, которая знает больше, чем говорят слова, он проверяет, усиливает ли, помо­гает ли, питает, дает ли способность действовать и помогает ли собраться то, что он слышит и чувствует, или же это его ослаб­ляет, ограничивает, выводит из себя и парализует.

То, что действительно помогает, иногда выходит за рамки привычного, таит риск провала и вины.

Помощь

Человек выходит из дома, пробирается сквозь толпу на рын­ке и по узкому переулку движется дальше, доходит до улицы, переходящей в загородное шоссе, и до перекрестка. Вдруг визг тормозов, заносит автобус, раздаются крики... И вот он слы­шит звук столкновения.

С этого момента он не знает, что с ним происходит. Он убе­гает со всей скоростью, на которую только способны его ноги, назад: сначала по улице, дальше по переулку, снова сквозь зап­руженный народом рынок, добегает до дома, врывается во входную дверь, запирает ее за собой, взбегает по лестнице до своей квартиры, запирает двери, пробегает по коридору в са­мую дальнюю пустую комнатку, запирает дверь — и переводит дыхание.

И вот он стоит, спасшийся, взаперти и в одиночестве. И все его члены настолько поражены еще шоком, что он боится даже пошевельнуться. Он ждет.

На следующее утро его отсутствие обнаруживает его подру­га. Она идет к телефону, пытается до него дозвониться, но ник­то не берет трубку. Она спешит к нему домой, звонит во вход­ную дверь, но никто не открывает. Она идет в полицию, просит 0 помощи и возвращается с двумя полицейскими. Сначала они открывают входную дверь, поднимаются к двери в квартиру, открывают ее, проходят по коридору до самой дальней комнат­ки, стучат, немного ждут, открывают эту дверь тоже и находят мУЖчину совершенно оцепеневшим.

Подруга благодарит обоих своих помощников и просит их уйти. Некоторое время она ждет, видит, что поделать ничего пока не может, обещает прийти на следующее утро и уходит.

На следующее утро она нашла входную дверь открытой, но квартира по-прежнему была заперта. Она ее открыла, прошла в самую дальнюю комнатку, отворила ее и нашла там своего дру­га. Поскольку тот ничего не говорил, она рассказала ему обо всем, что видела, пока до него добиралась: как солнце светило сквозь облака, как щебетали на ветках птицы, как дети играли в салки, а город гремел в своем обычном ритме. Она обнаружи­ла, что и на этот раз ничего поделать не смогла, пообещала прий­ти на следующее утро и ушла.

На следующее утро она обнаружила открытыми и входную дверь, и дверь квартиры, прошла к самой дальней комнатке и увидела своего друга по-прежнему оцепеневшим. Некоторое вре­мя она подождала, а потом стала рассказывать, как была вечером в цирке, о том пестром оживлении, которое там царило, о лихом марше, веселом настроении, о напряжении, когда вышли львы, и облегчении, когда все хорошо закончилось; о шутках клоуна, о благородных лошадях с белыми султанами, о радостной суто­локе. Закончив, она пообещала: «Завтра я приду опять».

На следующее утро была открыта даже дверь в ту дальнюю комнатку. Но никто не пришел.

Ничто не держало больше напуганного мужчину дома. Он запер за собой комнату, квартиру, потом вышел из дома, про­брался сквозь толпу на рынке, пошел дальше по узкому пере­улку, дошел до улицы, переходящей в загородное шоссе, пере­шел через перекресток — и решительно отправился искать свою подругу.

Некоторые истории трогают нас до глубины души. На мгно­вение нам может показаться, что смерти и разлуки больше нет. Когда мы их слышим, они приносят нам облегчение, как вече­ром бокал вина. После мы лучше засыпаем. А на следующее утро снова встаем и идем на работу.

Другие, выпив вина, остаются лежать, и нужен кто-то, кто умеет их снова разбудить. Он рассказывает им истории немно­го по-другому, превращая сладкий яд в противоядие, и иногда они снова просыпаются, возможно, избавленные от колдовс­ких чар.

Конец

Харольд, молодой человек двадцати лет, который часто де­лал вид, что со смертью он «на ты», и шокировал этим других, рассказал одному другу о своей большой любви, о восьмидеся­тилетней теперь уже Моуд: как он собирался отпраздновать с ней день рождения и помолвку и как посреди веселья она при­зналась, что приняла яд и около полуночи с ней все будет кон­чено. Друг немного поразмыслил, а затем рассказал ему одну историю.

На одной крошечной планете жил когда-то один малень­кий человек, и так как он был единственным ее обитателем, он называл себя Принцем, что значит Первый и Лучший. Но кроме него росла на планете одна Роза. Раньше она источа­ла чудесный аромат, а теперь, казалось, все время была на грани увядания, и Маленький принц — он ведь был еще ребенок — трудился не покладая рук, чтобы сохранить ей жизнь. Днем он должен был ее поливать, а по ночам защи­щать от холода. Но когда он сам хотел что-то от нее полу­чить — так, как это бывало иногда раньше, она показывала ему шипы. Неудивительно, что за долгие годы ему все это порядком надоело.

Сначала он отправился на соседние планеты. Они были такими же крошечными, как и его собственная, а тамошние принцы почти такими же странными, как он сам. Там его ничто не держало.

А потом он попал на прекрасную Земля и нашел дорогу в розовый сад. Роз там было, наверное, тысячи, одна пре­краснее другой, а воздух был сладок и тяжел от их аромата. Он и в мечтах никогда не мог себе вообразить, что может быть столько роз, ведь до сих пор он знал только одну и был в восторге от ее сладости и великолепия.

И среди этих роз его обнаружил хитрый Лис. Он притво­рился робким, а когда увидел, что может легко заговорить ему зубы, сказал: «Ты, наверное, считаешь эти розы краси­выми. Но в них нет ничего особенного. Они растут здесь сами по себе и не требуют большого ухода. Но твоя дале­кая Роза не имеет себе равных. Потому что она притяза­тельна и стоит совершенно одна. Возвращайся к ней!»

Тут Маленький принц совсем растерялся и загрустил. И тогда он пошел по дороге, ведущий в пустыню. Там он по­встречал одного летчика, которому пришлось совершить вынужденную посадку. Он надеялся, что сможет с ним ос­таться, но тот был всего лишь ветрогоном, которому просто хотелось поболтать. И тогда Маленький принц рассказал ему, что возвращается домой, к своей Розе.

А когда наступила ночь, он ускользнул к одной змее. Он сделал вид, что хочет на нее наступить. Тогда она укусила его. Он вздрогнул и затих. Так он умер.

На следующее утро летчик нашел труп. «Хитрец!» — по­думал он и закопал останки в песок.

Харольд, как выяснилось позже, не был на похоронах Моуд. Вместо этого — впервые за много лет — он положил розы на могилу отца.

Жизнь и смерть

Когда встречаются два зулуса, один говорит: «Я тебя видел. Ты еще жив?»

«Да, — отвечает другой, — я еще здесь. А ты?» «Я тоже еще жив».

Когда чужеземец спрашивает зулуса, который, как кажется, ничего не делает: «Разве тебе не скучно?», тот отвечает: «Я же живу!» Потому что нет ничего, чего бы ему не хватало, чтобы придать жизни дополнительное содержание или смысл.

Такую же позицию мы найдем у одного из приверженцев |Конрадина, последнего Гогенштауфена, который, будучи зак­лючен в крепость, сидел со своим другом за шахматами, когда (посыльный принес ему весть: «Через час ты будешь казнен». Он сказал: «Продолжим игру!»

Гость

Где-то очень далеко отсюда, там, где когда-то был Дикий I Запад, путешествовал человек с рюкзаком за плечами по ши­роким, безлюдным просторам. После многочасового перехо­да, когда солнце было уже высоко и ему уже сильно хотелось |пить, он увидел на горизонте ферму. «Слава Богу, — подумал [он, — наконец-то снова человек в этой пустыне. Зайду к нему, [попрошу чего-нибудь попить, а потом мы, может быть, посидим на веранде да побеседуем, прежде чем я снова отправлюсь |в путь». И он стал рисовать в своем воображении, как это будет здорово.

Но, подойдя ближе, он увидел, что фермер занят в саду перед домом, и начал сомневаться: «Он, наверное, очень занят, и если я скажу ему, чего хочу, я буду ему в тягость; он может под|мать, что я нахал». И, подойдя к садовым воротам, он просто кивнул фермеру и прошел мимо.

Фермер, в свою очередь, заметил его еще издали и очень об­радовался. «Слава Богу! Наконец-то снова человек в этой пус-1тыне. Надеюсь, он ко мне зайдет. Мы чего-нибудь выпьем, а потом, может быть, посидим на веранде да побеседуем, прежде чем он снова отправится в путь». И он пошел в дом, чтобы по­ставить напитки на холод.

Но, увидев, что незнакомец приближается, засомневался и он: «Наверняка он торопится, и если я скажу ему, чего хочу, я буду ему в тягость; он может подумать, что я ему навязываюсь. Но, может быть, он хочет пить и сам пожелает ко мне зайти. Пойду-ка я лучше в сад перед домом и сделаю вид, что занят. Там он наверняка меня увидит, и коли он действительно хочет зайти, то уж скажет». Й когда другой лишь кивнул ему головой и пошел своей дорогой дальше, фермер сказал: «Как жаль!»

А незнакомец продолжил свой путь. Солнце поднималось все выше, и жажда его становилась все сильнее. Прошли часы, прежде чем на горизонте снова появилась ферма. Он сказал себе: «На этот раз я зайду к фермеру, буду я ему в тягость или нет. Я так измучен жаждой, мне просто необходимо попить».

Но и фермер заметил его еще издали и подумал: «Надеюсь, он ко мне не зайдет. Этого мне еще не хватало. У меня полно дел, мне совсем не до того, чтобы беспокоиться еще и о дру­гих». И продолжал работать, не поднимая головы.

Но незнакомец увидел его в поле, подошел к нему и сказал: «Я очень хочу пить. Пожалуйста, дай мне попить». Фермер по­думал: «Отказать ему я не имею права, в конце концов, я ведь тоже человек». Он повел его к дому и вынес ему попить.

Незнакомец сказал: «Я любовался твоим садом. Сразу вид­но, что здесь поработал человек, любящий растения и понима­ющий в них толк, знающий, что им нужно». Фермер сказал: «Вижу, и ты кое-что в этом смыслишь». Он уселся, и они еще долго беседовали.

Потом незнакомец встал и сказал: «Теперь мне пора». Но фермер стал возражать. «Смотри, — сказал он, — солнце уже садится. Останься у меня на ночь, мы посидим еще на веранде и поговорим, а утром отправишься дальше». И незнакомец со­гласился.

Вечером они сидели на веранде, и огромная страна лежала перед ними, словно преображенная поздним светом. Когда со­всем стемнело, незнакомец стал рассказывать, как изменился для него мир с тех пор, как он заметил, что его на каждом шагу кто-то сопровождает. Поначалу он не поверил, что кто-то по­стоянно шел с ним рядом. Что когда он останавливался, стоял и другой, а когда он вставал на ноги, другой поднимался вместе с ним. Ему понадобилось время, чтобы понять, кто был этот его спутник.

«Мой постоянный спутник, — сказал он, — это моя смерть. Я так к ней привык, что больше не хочу без нее обходиться. Она мой самый верный, самый лучший друг. Когда я не знаю, что правильно и как быть дальше, я замираю на какой-то мо­мент и прошу ее дать мне ответ. Я предаюсь ей целиком, как бы максимумом своей поверхности; я знаю, она там, а я здесь. И не привязываясь ни к каким желаниям, жду, пока мне придет от нее указание. Если я сосредоточен и смело смотрю ей в лицо, то через некоторое время ко мне приходит от нее слово, как будто молния озаряет то, что находилось в темноте, — и мне становится ясно».

Фермеру чужды были эти речи, и он долго молча смотрел в ночь. Потом и он увидел того, кто его сопровождает, свою смерть, — и склонился перед ней. У него было такое ощуще­ние, будто то, что оставалось ему от жизни, преобразилось, став драгоценным, как любовь, которая знает о прощании, и пол­ным до краев, как любовь.

На следующее утро они завтракали вместе, и фермер ска­зал: «Даже если ты уйдешь, у меня останется друг». Затем они вышли из дома и подали друг другу руки. Незнакомец пошел своей дорогой, а фермер отправился на свое поле.

В заключение я расскажу еще одну из историй, которые вы­зывают в том, кто отдается их власти, то, о чем они повествуют, еще пока он их слушает.

Открытый дом

Некий человек странствовал по дорогам своей родины. Все здесь казалось ему хорошо знакомым и близким, его сопровож­дало ощущение безопасности и легкой грусти. Ибо многое так и осталось для него скрытым, снова и снова он упирался в закрытые двери. Иногда ему больше всего хотелось оставить все позади и уйти далеко-далеко отсюда. Но что-то удерживало его, как будто он боролся с кем-то незнакомым и не мог от него отойти, не получив прежде благословения. Так он и чувствовал себя заключенным между Вперед и Назад, между Уйти и Ос­таться.

Он пришел в парк, сел на скамейку, откинулся назад, глубо­ко вздохнул и закрыл глаза. Он позволил ей быть, этой долгой борьбе, положился на внутреннюю силу, почувствовал, как ус­покаивается и уступает, словно камыш на ветру, в согласии с многообразием, широким простором, долгим временем.

Он увидел себя как открытый дом. Кто хочет войти, тот мо­жет войти, и кто приходит, тот что-то приносит, остается нена­долго — и уходит. И потому в этом доме всегда есть Приходить, Приносить, Оставаться — и Уходить. Пришедший сюда впер­вые и принесший что-то новое, оставаясь здесь, стареет, при­дет время, и он уйдет.

Сюда, в этот открытый дом, приходят и много незнаком­цев — это те, кто был долго забыт, или те, кого раньше не пус­кали на порог. Они тоже что-то приносят, остаются ненадолго — и уходят. Приходят и плохие люди, которым мы с удовольстви­ем указали бы на дверь, приносят что-то и они, как-то приспо­сабливаются, остаются ненадолго — и уходят. И кем бы ни был тот, кто приходит, он встречает здесь других, тех, кто пришел до него, и тех, кто приходит после. А раз их много, то каждому приходится делиться. У кого есть свое место, у того есть и свои границы. Кто чего-то хочет, тот должен и подчиняться. Тот, кто пришел, вправе проявить себя, покуда он здесь. Он пришел, потому что ушли другие, а когда придут другие, уйдет он. Так что в этом доме для всех достаточно времени и места.

И сидя вот так, он чувствует себя уютно в своем доме. Он знает, что хорошо знаком со всеми, кто приходил и приходит, приносил и приносит, оставался и остается, уходил и уходит. Ему кажется, что все, остававшееся доселе незавершенным, те­перь завершено, он чувствует, как борьба подходит к концу и становится возможным прощание. Еще немного ждет он под­ходящего момента. Затем открывает глаза, еще раз оглядывает­ся, встает — и уходит.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.018 сек.)