АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

TOUR DE BABEL 8 страница

Читайте также:
  1. DER JAMMERWOCH 1 страница
  2. DER JAMMERWOCH 10 страница
  3. DER JAMMERWOCH 2 страница
  4. DER JAMMERWOCH 3 страница
  5. DER JAMMERWOCH 4 страница
  6. DER JAMMERWOCH 5 страница
  7. DER JAMMERWOCH 6 страница
  8. DER JAMMERWOCH 7 страница
  9. DER JAMMERWOCH 8 страница
  10. DER JAMMERWOCH 9 страница
  11. II. Semasiology 1 страница
  12. II. Semasiology 2 страница

- По сто…

- Если создать условия для абсолютной реализации геномов…

- Это будет…

- Рай!

- Интересно, сколько жил бы Иисус, став пророком в своем отечестве и не будучи распят соплеменниками?

- Его геном в наших руках и мы можем…

Жора не стал развивать эту тему. Ему надоело нас убеждать и он просто плюнул на нас. Он позволил это себе из любви к совершенству! Потому-то он в эти дни был так безучастен! Пирамида без Иисуса его больше не интересовала. Определенно. А ведь и в самом деле жизнь в Пирамиде зашла в тупик. Мы просто повторили историю человечества, историю цивилизаций. Спрессовали, стиснули, сжали, как пружину. И Лемурию, и Атлантиду, и Египет, и Грецию, и Израиль, и Рим и даже глобализацию спружинили. А потом – Содом и Гоморру! Все, что было создано человеком, им же и разрушено. Пружина бабахнула!.. Оглянись – видишь: разруха кругом… Всё горит, рушится, трещит по швам, сыплется… Кричит, плачет, киснет, воняет… Ад… Суд пришёл… И мы сами его притащили.

Путь к совершенству посредством уговоров и даже угроз оказался не по зубам человеку. Оказалось, что единственное его спасение – гены Бога.

- Слова, - сказал тогда Жора, - вода… Просто чушь собачья! Без этого жизнь умрет на Земле. Нам позарез нужна хромосома Христа… Да, поголовное преображение…

Своим «позарез» он просто резал меня без ножа.

Он так и сказал: «Хромосома Христа»! Он так и сказал: «Поголовное преображение».

- Твое человечество с его хромыми и горбатыми хромосомами нужно…

- С какими, с какими хромосомами?

- С хромыми и горбатыми, - спокойно повторил Жора, - нужно выжигать каленым железом. Шаг за шагом, человечика за человечиком. Каждого…

Это был вызов, бомба!.. Это был шок!.. Затем он снова перешёл на Христа.

- Вот Он придет к нам,- тихо проговорил Жора,- сядет на завалинке, улыбнется и…

Ни в одной книжке я не читал, чтобы Иисус когда-нибудь улыбался, хотя улыбку Его я легко могу себе представить.

- Вот Он придет и только улыбнется,- повторил Жора,- я не шучу. И коль скоро нашим с тобой геномам все-таки удалось просочиться сквозь миллионолетия и преодолеть беспримерные барьеры и тернии, то нам с тобой и вершить это преображение! Тебе, мне, Юрке, Крейгу, Тамаре, Юльке, твоей Анюте, Стасу и Виту, и… Всем нам!

Мне так хотелось подбросить Тину в Жорин огонь, но я промолчал.

- И он о ней так и не вспомнил? – спрашивает Лена.

Ага… Как же!

- И если мы этого не сделаем…

Жора умолк, глядя вдаль. И тут случилось нечто такое!...

- О, Господи, - вдруг выкрикнул он, вскинув обе руки к небу, - смерти прошу!..

Я остолбенел.

- Не откажи, Господи!..

- Ты-ы-ы-ы-ы-ы-…

Я не знал, что предпринять, просто закаменел, тупо уставился на него, не в состоянии выдавить слово. Жора опустил руки, улыбнулся, сделал шаг ко мне:

- Не откажи, - повторил он, помолчал секунду и добавил, - не для себя прошу…

Я готов был броситься на него с кулаками!

- Для всей этой колченогой, заикающейся шелудивой шушеры, ну ты знаешь, о ком я.

Я молчал.

- Выдохни, - сказал он и снова добродушно улыбнулся. – Это я вчера вычитал на каком-то портале. Правда, здорово?

Я выдохнул.

- Ну не то чтобы смерти, - попытался оправдаться он, - нет. Смерть проста, как икание. Этих же… нужно выкорчевывать с корнем, кастрировать, ага, вырезать у них яйца! Пусть живут себе… Евнухами! Поют в хоре, вышивают крестиком, выращивают капусту… Их геномами надо кормить бродячих собак.

Жорин скальп, съехавший было на затылок, вернулся на место.

- Слушай, да ты зол… Ты до сих пор переполнен злом, как…

Жора улыбнулся:

- А как же – зол! И до сих пор переполнен… Да!..

- Как…

- Ага! Как осенние соты медом!

Улыбка сползла с его лица.

- И если мы этого не сделаем, - повторил он, - жизнь умрет…

- Чего не сделаем?

- Если перестанем кормить бродячих собак…

Он заглянул мне в глаза.

- Понимаешь, жить станет нечем… Но какой успех приходит к нам по заслугам? Знаешь, пришло время взять свое.

Я не смел противоречить. Что «свое» и у кого Жора собирался его взять, я понятия не имел. И как бы распознав мои мысли, Жора сказал:

- Вот и Крейг уже синтезировал свою искусственную жизнь. Мы ждали только его. И вот он это сделал и теперь мы во всеоружии! Да, в наших руках теперь мастерская самого Бога – валяй! Твори, ваяй - не хочу!

- Тут главное…

- Да, - сказал Жора, - Primum non nocere (Не навреди, лат.). И, сам знаешь, - главное тут – не укакаться! И никогда не раскаиваться о содеянном!

- Ты, наконец, можешь сказать мне, что есть твоя жизнь?

Жора хмыкнул, затем:

- Жизнь, - сказал он, - это неизлечимая болезнь, передающаяся половым путем.

- М-да… Звонко сказано!..

- Жаль, что времени совсем не осталось. Жора вдруг повернулся ко мне и глаза его задорно сверкнули.

- Представляешь, - сказал он, - а ведь было время, когда времени совсем не было! И никто ни о чем не жалел.

До сих пор не понимаю, к чему это было сказано.

Мне вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль.

- Слушай! – крикнул я, - давай мы сделаем тебя президентом!

Жора оторопело посмотрел на меня.

- Президентом! Хочешь? – настаивал я. – Америки! Или Европы! Хочешь? И ты сможешь…

Жора остановился, затем:

- Что ты, что ты… Это такая скука… И такая грязь… Воняет…

Он весь как-то сморщился и даже передернул плечами.

- Фу!..

Стало ясно, что он не желает быть президентом ни Америки, ни Европы… Президентом Вселенной? Я думаю, что тут он бы задумался.

Мы до одури ждали успеха! Если угодно – чуда! Люди жаждут чуда! Неистребимость веры в чудеса – одно из чудес света.

Трудно себе представить, в какую гнетущую пустоту ввергло бы нас поражение. Мы ведь падали в пропасть! Спас Жора. Какая редкая сила духа! Скажу честно: если мы, все вместе взятые, чего-то и стоили, этим мы безусловно обязаны Жоре. Оглядываясь назад, я думаю, что в те дни Жора находился на вершине блаженства. Он испытывал неодолимую потребность перевернуть этот мир с головы на крепкие ноги. И ему казалось, что земля уже качнулась. Он чуял это, как звери чувствуют землетрясение, и жадно ждал этого момента. Если хочешь – он вожделел! Казалось, он познал сущее, истину, суть совершенства! И теперь не знал, что с этим делать. Жора был главным виновником нашего успеха, а дело, которому мы служили, зашло слишком далеко. Отказаться было уже невозможно.

- Ты, наконец, удовлетворен, – спросил я. – Ты испытываешь удовольствие от того, что?..

Жорины глаза были чуть прищурены и он, наконец, овладевший судьбой человечества, точно неприступной женщиной, напоминал мартовского кота.

- Нет, - сказал он, - какое же это удовольствие?

Секунду помолчал и добавил:

- Это, милый мой, - оргазм. Да. Определенно!.. Вот праздник!

Несколько секунд длилась тишина.

- Ты счастлив? – спросил я его.

- Сейчас – да!

Я видел это по его глазам: это был человек, победивший судьбу!

- Скучаешь?

Он улыбнулся и согласно кивнул:

- Чуть-чуть. – И добавил: - Feci quod potui, faciant meliora potentes (Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше, лат.). Не шуточное это дело менять судьбы мира. Как думаешь? И не каждому удается в жизни уничтожить гнилую цивилизацию. Жаль, что у нас не всё получилось с античной камеей… Помнишь – «…всё, о чем может только мечтать человек»?

Я помнил эти слова, сулившие каждому обладателю этой таинственной безделушки весь мир, весь этот мир! Конечно же, я это помнил! И только удивился Жориной латыни: не мог же он помнить все это со студенческой скамьи! А что свое и у кого он хотел его взять я до сих пор не понимаю.

- Ты хочешь круто изменить свою жизнь? – спросил я.

- Нет, - сказал Жора, - жизнь мира. Надо сделать так, чтобы все наши усилия, вся наша жизнь и наши потуги по достижению всевселенского совершенства стали делом Самого Бога. И - наоборот. Понимаешь, наш с Ним трансцедентализм и экзистенциализм должны войти в резонанс, совпадать, совместиться, слиться, срастись! Наша феноменология должна слиться с Его нуменологией, понимаешь меня?

Это было похоже на крик истории.

Я кивнул. И чтобы не вызвать у него разочарования своей явной тупостью, добавил:

- Ты – гений…

- Le genie veut l’obstacle, l’obstacle fiat le genie (Гений ищет препятствий, и препятствия его создают, фр.), - произнес на это Жора.

- Вот-вот… Вот и я об этом.

- Перестань, - сказал Жора, - какой из меня гений – раб! Просто я терпелив, как мул. Ну и уперт, как ослик…

Он посмотрел на меня, улыбнулся и добавил:

- Ладно, согласен: как осел!

Воцарилась тишина, которую нужно было разрушить, чтобы Жора не отказался вообще разговаривать. Он с трудом выносил тех, кто не понимал его с первого слова. Ко мне же всегда был сносно толерантен. Мне показалось, что он вполне удовлетворен моим кивком, и я, сам не знаю зачем, спросил:

- Ты хочешь уйти и оставить этот мир с носом?

- Я отдал ему себя всего, до последней клеточки. Мы предложили бесспорный и беспроигрышный алгоритм.

- И теперь хочешь бросить все это?

- Я утру ему нос.

- И громко хлопнуть дверью…

- Перед самым его мохнатым носом.

Я был потрясен! Я не верил собственным ушам!

- Всю жизнь я работал и только работал… Зачем?...

- И как ты думаешь, - спросил я, - когда же, наконец, на земле воцарится то, чему ты отдал лучшие свои годы?

Жора посмотрел на меня с искренним удивлением.

- Когда?

- Ну, примерно, - настаивал я.

Жора улыбнулся, почесал за ухом, затем:

- Могу точно сказать, - произнес он, - в ближайшие полтора миллиона лет.

Его «Зачем?» меня ошеломило: неужели, неужели и наша затея, нет – чисто выверенный и до грана просчитанный Путь спасения и этого мира от падения в пропасть ада - тоже рухнула?..

- Посмотри какие звезды, – сказал я, - они не позволят…

- Звездам плевать на нас… Когда Сократ умер…

Я был просто убит. Было ясно, что Жора уже начал подготовку к поражению.

- Слушай, тебе не страшно? – спросил я.

- Страшно?!.

Жора посмотрел на меня как на мокрую курицу.

- С чего бы это? Пусть страшатся все эти планарии и мокрицы, все эти твои Переметчики и Чергинцы, вся эта шелудивая шушера с хромыми и горбатыми хромосомами. Идет новый смертоносный, но и очищающий Землю потоп, и их уже не возьмут ни в какой ковчег. И знаешь, - добавил он, - ведь это наша Голгофа.

- Ты скажи мне, что делать с Тиной, – спросил я, - искать?

Жора вдруг замер, посмотрел на меня белыми глазами и сказал:

- Рест, ты играешь с огнём.

Таким я Жору ещё не видел.

- Зачем, если… - попытался я возразить.

- Рест, - сказал Жора, - ты же знаешь, - я терпеть не могу дураков.

Я знал это. Крепко знал. И дураком себя не считал.

А ведь он мог и…

Мне было жарко.

Таким я Жору ещё не видел.

Но как, как он надеялся спастись этой Тиной?!.

На это ответа у меня не было.

 

Глава 26

 

Война кончилась…

Невероятно!..

- Так что тебе нечего опасаться, - сказал Жора, - быть убитым какой-нибудь шальной пулей какого-нибудь…

- Разве я чего-то боюсь?

- Быть убитым, - говорит Жора, - это же страшно!

Не знаю, к чему он ведёт.

- Жор, - говорю я, - давай по сути. Нам надо с тобой…

- Это и есть самая суть! Представь себе, что кто-то из нас вдруг…

- Да ладно тебе, - говорю я, - давай о…

Давай о хорошем!..

А сам думаю, о том, что и в самом деле: что если кто-то из нас вдруг… так сказать… Мне не хочется не то что произносить это слово, мне не хочется даже думать об этом: вдруг все-таки шальная пуля! Или не шальная… Или не шальная!.. Ведь охота на нас ни на миг не прекращалась. И вообще – удивительно вот что: никто из нас, из нашего, так сказать, костяка, ни я, ни Жора, наш кормчий, ни Юра, без которого мы бы… ни Аня, с которой мы… ни Юля, кто так убедительно… Никто! Даже Лёсик и тот… Даже Ушков, да-да, даже Ушков со своей вращательной гимнастикой… ни даже Стас со своими «Милашками, ни Шут со своим «Это же полный цунгцван», ни даже Вит со своими (нашими!) миллиардами долларов…

Ну просто – никто!

Наш «золотой миллиард» пока, так сказать, непотопляем!.. И это – поразительно! Когда вокруг кишмя кишат все эти…

- Давай о Тине, - говорю я, - ты думешь, что она наша кость?

- Кость! В твоем горле! Так что… Назад пути нет!

Я это и сам прекрасно понимал. Я хотел лишь посоветоваться с Жорой о своём первом шаге, о том, что, мол, хорошо бы…

Но он никаких моих «мол» уже не принимал:

- Приедешь – дай знать, - сказал он, и привычно, не пожав мне даже руку, поспешил ушмыгнуть от моих вопросов… Играть с Витом в теннис. Ну, какой из Вита соперник! Тюха! Он даже ракетку не умеет держать! Помню, мы как-то…

Вот так!

- Когда вылетаем? – спросила Аня, встретив меня на пороге, – я уже собралась.

- Ты всё-таки решилась? – отвечаю я вопросом на вопрос.

- Ты же не против?

Я отговаривал её от совместной поездки в Багдад. Там такое творится! Тем более, что здесь она была просто позарез тоже нужна, но она настояла: хоть до Парижа!

До Парижа – пожалуйста! Но только до Парижа!..

- Что ты… С тобой! С тобой, ты же знаешь – хоть на край света! Но только до Сакре-Кёр!..

Едва мы успели перекинуться парой слов, позвонили от султана – «Самолёт в 22.30 по местному времени». Я посмотрел на часы – 20.07.

- У тебя два часа с небольшим ещё есть.

Султан предоставил нам свой персональный самолёт со своим пилотом и стюардессой.

- Это мои надёжные люди, - сказал он, - и доверить вас я могу только им.

- Ты тоже с нами? – спросил я Хосе.

- Я бы с радостью, но ты же видишь – дел невпроворот.

Он сказал это «невпроворот» по-русски, ломая язык, и мы долго смеялись.

Жора был тоже не против нашей с Аней совместной поездки. Он требовал лишь одного – чтобы всё то, что зависело от Ани в работе с нашими клонами, было на высоте. Это означало, что все Анины обязанности должны были выполнять Света, Джо и Васька Тамаров. И кто-то там ещё тоже… Взаимозаменяемость у нас – обычное дело! И Аня теперь спокойно может позволить себе день-другой отдохнуть. Она позволила себе встречу с Парижем.

- Я найду и Альберта, - пообещала она, - посмотрю ему в глаза! Он теперь настоящий князь! На свадьбу так и не пригласил! Зашился, видимо, со своими…

При всех этих обстоятельствах Ане хотелось, я понимал, поговорить и со мной, так сказать, в условиях воздушного экстрима (из самолёта ведь не выпрыгнешь!). Между нами давно уже назрела тема нашего совместного будущего. А какое тут будущее, когда столько работы?! Я ни в коем случае не хотел её обижать, но ведь в самом деле-то – какое веселье, когда мир на краю!

Я ещё раз попытался мысленно преодолеть предстоящий мне Рубикон! Вплавь, на плоту или на сверхскоростном катере? На каком-нибудь суперскутере! Да, мне хотель как можно скорей найти…

Тину?

Да уж! Если бы я искал Тину, я бы её в два счёта нашёл! И поскольку, найти её было невозможно (в этом даже Лена была согласна), мы пришли к выводу: её надо клонировать! А что?! Зачем тратить силы и средства на поиски, если её никогда не знал, с ней не говорил, не прикасался к ней, даже не нюхал… Это же не Аня в Париже, которую ты, что называется, знал с детских русых косичек, с детских юных желёз… Это же не Юра в Иерусалиме, которого ты не только знал, но хлебал с ним из одной электронномикроскопической тарелки… Это и не Лёсик, и не Вит, и не…

Клон!

Тинин клон!

Да это был выход. И наше спасение!

Итак, значит, клон…

Да какие проблемы?! Если мы можем клонировать самого Христа, то Тину – это как… Как… Да запросто!

Я улыбнулся сам себе: мне понравилась моя уверенность в том, что и Тина скоро станет частью нашей могучей кучки, хотя ясно не мог представить её роль. Жора, правда, пытался как-то мне заяснить, что, мол, она та, без которой… Он нёс всякую ахинею и я принял его слова за розыгрыш… Вспомнил он и о финтифлюшке, которую тогда приобрёл в Стокгольме, и о какой-то чаше, о каких-то ножах… Лошади… Приплёл сюда зачем-то и Папу, и Далай-Ламу, бильдербергеров… Намешал… Куча мала! Это, сказал он, технология эликсира бессмертия, её мумиё! Если коротко – заплёл мне мозги. Но всё, что он плёл всегда имело какой-то выход. Для меня из этих его сетей выход был один: лететь!

Я улыбнулся сам себе: поймалась-таки наша Тина!

От самолёта султана я отказался: самое надёжное – это лететь без надёжных людей!

Я мог бы добраться до места и на своём самолёте… Помню, однажды я удирал от Тины… И чуть не стал добычей акул!

- От Ани! – напоминает мне Лена.

- Да-да, от Юли… Конечно, от Юли, - говорю я, - она тогда… Ну, ты помнишь…

- Что? – спрашивает Лена.

- Не хватало мне здесь ещё какого-нибудь террориста! – продолжаю я.

Мой самолёт был в ремонте, а с Юлей я лететь отказался – всё-таки риск ещё оставался, риск для её жизни. Я и сам рисковал.

- С Аней.

Не хватало мне ещё здесь террориста!

И мне, говоря вообще, захотелось вдруг к людям! Давненько я не бывал среди них, не видел, не слышал… Без Юли, без Ани…Люди – это люди, решил я, надо всегда знать, чем они живут, чем дышат…

Мне припомнилось Тинино: «У вас нет людей. Биомасса. Омут!».

На таможне ко мне пристали – «что это?». Это был сканер биополя, я так и сказал: «сканер». И, удивительное дело – я легко прошёл «бомбоконтроль». Сканер, конечно, они просканировали своими «рентгенами», просветили, пронюхали, прощупали… И вернули мне в целости и сохранности. «А зачем он вам?». Я рассказал, мол, на экране здесь видна аура, и если человек болен… «Ясно, ясно… Вы врач?». А то!.. «И вы можете сказать, что у меня…». Запросто! Мы зашли с таможенником в какую-то бытовку, я включил сканер… «Да у вас тут… такое…». Я рассказал, все что мог рассказать о его тике, гастрите и бессоннице и тут же предложил схему лечения. Сотню баксов, которые он мне сунул в руку, я без зазрения совести сунул в карман и со словами «Обращайтесь» и «У меня самолёт» выскочил из бытовки.

Итак, я летел…

Без Ани. Зачем мне эти упрёки?

Мысль о террористе сменилась мыслью о Юле, затем снова об Ане… Жору с его «Тинке привет!» я старался не пускать себе в голову, и стал думать о Тине. Мне даже думать не надо было – она была уже там: Тина – в голове!

Голова раскалывалась!

Я не принимаю никаких таблеток, никаких микстур… Малиновую, коньячок… Мне принесли коньяк, поскольку малиновой на борту не оказалось, а водку я терпеть не могу – не переношу!

И Жорино: «Тину мне! Живо!».

 

Глава 27

 

… - и я просто не мог к ней простучаться! Она всецело была поглощена какой-то мыслью о… О чём?!. Овладевшая ею временная рассеянность и какое-то внутреннее беспокойство при абсолютной сосредоточенности на главном вызывали во мне искреннее неподкупное любопытство: что?!. Что вдруг такого невероятно-непредвиденного в мире случилось, что могло вывести её из равновесия?

- Ты едешь в Багдад?…

- На неделю всего лишь…

Но мог ли мой отъезд на какую-то неделю в какой-то Багдад так ошеломить мою Тину? Никогда!

- Я – с тобой!

Да-да, как же, как же!

- Там, между прочим, стреляют.

- Стоп, – восклицает Лена, - теперь – стоп!

- Что ещё?! – возмущаюсь я.

- Ты нашёл её? Вашу Тину?..

Ха! Нашёл! Ха!.. Ты бы видела!..

- Слушай же, слушай!..

Лена аж вздрагивает от моего «Слушай!».

Молчит.

- Никакая война, - продолжаю я, - никакие громы и молнии, ни землетрясения и цунами не в состоянии остановить Тину, если ею принято решение. Решительно – ничто!

Это я уже понимал: она не отвяжется! Но это не та привязка, которая… Ей вдруг понадобился её Багдад! Я же – просто оказия. На меня можно положиться, можно-можно… В дороге, в пути… Вдруг понадобится… В конце концов, среди нас я – мужчина, а не шкаф, и меня не надо таскать за собой как мешок с…

Я это уже понимал: я обречён! Меня настораживало вот ещё что: женщина за рулём…

- О, кей! – я был просто припёрт к стене!

- Машина – априори моя! – заявила Тина.

На твоей, так на твоей.

- Значит, нашёл! – утверждает Лена.

Пауза.

- Мой рюкзак, - говорит Тина, - держи!

- Ого! Что там у тебя?

Тина не отвечает, но я слышу: «Всё, что мне может понадобиться!».

Съестные припасы, дрова, палатка, спальные мешки… Всё это экспедиционное барахло я взял на себя. Фонари, топорики, ножи, спички, карту местности…

- Не забудь соль, - напоминает Тина.

Я же не ребёнок! Какой же плов без соли!

- Ты, - восклицаю я, - моя соль!

Радуюсь? Конечно! С Тинкой-то веселее!

- Ты – соль земли! – улыбаюсь я.

С нею не только веселее, на неё можно положиться: дорога есть дорога. До сих пор все наши совместные поездки убедили меня в том, что, когда она за рулём… И уж если ты соль… Не дашь мне испортиться.

Первые дни, сидя рядом на пассажирском сидении, я прям хватал её за руки: ты куда?!. Левее!.. Тормози же!.. Лез носком левой кроссовки к педали тормоза… Она просто остановила машину и заставила меня пересесть на заднее сидение, пристегнув ремнём, как ребёнка.

А вскоре я мог уже даже спать на ходу.

Всё это меня веселило. Воспитательный процесс! И притирка. Мы же с Тиной знакомы едва-едва! Наш пуд соли ещё ждёт нас. Видимо, поэтому она и напомнила мне о ней.

Пива! Не забыть пива – вот тревога!

И само собой разумеется – наша камера-сканер! Запасные батарейки, аккумуляторы, телефоны, ножи… Ножи – Тинкина страсть! Однажды я был свидетелем, как она…

Впрочем, не в этом дело. Мы ведь едем не упражняться в метании, цель экспедиции ясно прописана у нас в голове: лоно цивилизации, место силы! Силищи! Нам позарез понадобилось поле этого места, этой силы! Есть ещё порох в пороховницах? И если есть…

- Женщина на корабле, - ухмыльнулся Жора, - сам знаешь…

Я промолчал.

- Зачем ты её берешь?

Я не собирался отвечать: решено!

Так вот, мы надеялись, что это биополе подарит нам ещё один шанс напитать наши клоны… И самим пропитаться!

Вавилон!..

Вавилон завладел Тиной, как… Одно только это слово выветривало из неё всю её демократическую сдержанность, превращая её в ураган, в смерч, даже в смерч.

В царицу! Не меньше!..

У меня не было выбора… Мы выехали до восхода солнца. Тина за рулём.

Вы бы видели её глаза, её губы, когда она говорит:

- … сделать несметное количество кирпичей и затем обжечь их и сегодня нелёгкий труд, а для тех, кто нашёл в земле Сеннаар равнину для строительства башни высотой до небес…

Само собой разумеется, что счастье без труда для Тины – не счастье! Но для того, чтобы убедиться в этом не обязательно надо переться в Багдад. Нынешний Багдад – это ад. Ад кромешный!..

- Багдад прекрасен! Не обижай мой Багдад, - полоснула меня взглядом моя спутница, - здесь каждая пылинка бесценна.

Отсюда до Вавилона рукой подать…

Какое же это наслаждение – после жаркого свиста и воя палящего ветра, после тряски и грохота камней по днищу машины окунуться в тихие прохладные воды седого, измученного временем и до сих пор величавого Тигра! Точно так же здесь, возможно, плескался и Гильгамеш! Или Навуходоносор. Или даже Хаммурапи со своей Семирамидой.

- Аметис, - восстанавливает справедливость Тина, - её звали Аметис!.. Неееуч!.. – поёт она, фыркая и с визгом взбивая воду вокруг себя.

Она резвится как ребёнок, ныряет, выпрыгивает из воды…

Прекрасно!

Я не мог налюбоваться. Никто бы не мог!

Прекрасный прожит день! Дальше выехали, когда тени уже вовсю поползли. И, конечно же, говорили о Боге. Молчать было просто невмоготу.

- «… и сделаем себе имя, - читаю я, - прежде, чем рассеемся по лицу всей земли… На всей земле был один язык и одно наречие...».

Я смотрю на Тину: что она скажет про язык и наречие? Она говорит:

- Ты разницу между языком и наречием понимаешь?

- Вот, - говорю я, тыча ей сияющим как большой светлячок aйфоном, - тут так написано.

- Хм! Писаки…

- Зачем было пыжиться с этой башней. Это ж сколько кирпича пошло на её строительство?

- Восемьдесят пять миллионов, - невинно округляя глаза, сообщает мне Тина.

- Сколько?!. Это же…

У меня перехватывает дыхание.

- А какие вереницы рабов таскали его до самого неба! Или рабов тогда ещё не было и в помине?..

- Рабы? Рабы всегда были и будут. Разве вы и сегодня не рабы? – спокойно, как о само собой разумеющемся факте, поясняет Тина.

Я, поражённый, молчу.

- А в те времена были уже статьи, защищающие рабовладение. Но и рабов! И наказания: за пособничество бегству рабов – смерть!

- Надо же!

- А ты знаешь что существует несколько преданий о Башне? И что согласно одному из них башню строили не в форме «перста», а в форме «зиккурата». Это не спиралеобразный «перст», как любят изображать историки и художники. Это пирамида без верхушки. Наверху площадка со святилищем. Как у майя. Видишь, как все переплетено? Но «зиккурат» не строили из кирпича. Значит?.. Ну?... Было две башни.

Две, так и две…

 

Жора был против нашей поездки. Я вдруг вспомнил, как он предупреждал:

 

«Там смертельно опасно! И с Тинкой, знаешь…».

Но не упадёт же этот вавилонский кирпич мне на голову! А с Тинкой - я знал: надёжно! Жора, конечно, волновался за Тину – неблизкий путь, да и места пустынные… И война, и война… Мин насыпано, как звёзд на небе…

Бабах – и в дамках!..

- «… вот один народ, - снова читаю я, - и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать… сойдём же и смешаем там языки их…».

- Зачем ты мне всё это читаешь? Я до стёклышка знаю всю эту историю с языками, - выпевает мне Тина, искусно объезжая трепыхающийся пластиковый пакет. – Вы и тут наследили. Признаки вашей цивилизации, однако, - возмущается она.

Откуда же мне знать, что ты знаешь?!.

- Развлекаюсь, - язвлю я, - И развлекаю тебя. Ты же не дашь мне порулить?

Тина не слышит. Делает вид, что не слышит!

- И вообще я за рулём молчу, - затыкает мне рот.

Вскоре я это пойму - она пропускает мимо ушей то, что считает глупостью.

- Потому, что думаю, - не отрывая глаз от дороги.

Я закрываю книжицу, откидываюсь на спинку сидения, мы молчим. Ладно, думаю я, не хочешь слушать – не надо. Я же не только тебе читал, мне и самому было интересно. Подремлю хоть… Глаза устали… Ну, и дорога – стиральная доска! Собственно, никакой дороги и нет – пустыня!

И теперь ясно, что оказией-то оказывается не Тина, а я! Я – в оказии!

Мне удаётся на пару минут прикорнуть… Протираю глаза… Я слышу:

- "как можно спать на такой дороге..."

Я? Сплю?!.

Не могу взять в толк, мне ли она это говорит.

- Тебе, тебе, - уточняет Тина, - не спи… Нельзя спать на такой дороге – голову расшибёшь.

Её возмущает и то, что я не всегда…

Да ты же сама не даёшь мне проходу! То тебе дай Бермуды (что если рядышком Атлантида?), то Антарктиду (где-то там вход в параллельный мир) или Стоунхендж, или Конарак, то ли даже Кайлас…

Не далее как неделю назад мы вернулись из Мачу Пикчу…

У неё, видите ли, свои взгляды на инков. Да, пожалуйста: уточняй свои взгляды, выверяй, сопоставляй, развивай…

То ей подавай пещеры Кумрана!

Ну, какие могут быть новые взгляды на эти допотопные свитки ессеев?!

Я включаю приемник. Туристическая компания с нелепым названием «Сизиф» заманивает красотами пирамид.

- Пирамиды, - цепляюсь я за возможность порассуждать, - пирамиды –конечно! В пирамидах, как в капле воды… Надо отдать должное и Хеопсу, и Хефрену…

- Ты это во сне?

- С тобой разве уснёшь! - бурчу я.

- Where were we? – спрашивает Тина.

Ты спроси, где мы с тобой только не были!

Теперь вот Вавилон!

Даже не верится, что мы несколько часов назад купались в водах Тигра. Вполне допускаю, что эти воды помнят и царицу Савскую, а возможно, и царя Соломона. Наверняка они тут уединялись в тени кедров, чтобы решать свои царские дела.

- «… и рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (и башню). Посему дано ему имя Вавилон…».

- Почему? – спрашиваю я.

Тина за рулём – молчун. Она снова делает вид, что не слышит меня: песок есть песок. А о чём она думает, когда не слышит меня?

Иногда она напевает.

Я закрываю все окна джипа, включаю кондиционер. Мне кажется, мы не едем, а едва ползём.

- И это – дорога? – спрашиваю я. – Хочешь, поведу я.

Тина косится на меня, хмыкает. Она только сбавляет скорость и тот же час снова давит на газ: нельзя тормозить! Впечатление такое, что Тина выросла из этого моря песка!.. Эх, как лихо она управляется с джипом! За нами – густая серая стена пыли!

Вой ветра.

Мне достаточно и жары, и этого белого солнца, и этой пыли, и… Хоть в платок кутайся!.. Мы и кутались.

За время нашего недолгого знакомства (каких-то дней триста, по сути - считанные часы!) я твёрдо усвоил одно – Тина… Она… Ей… С нею…


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.043 сек.)