АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Окончательное решение еврейского вопроса» в к.л. Освенцим

Читайте также:
  1. VIII. Дополнения из самого раннего детства. Разрешение
  2. А теперь мое решение проблемы
  3. А ты? Кому ты доверяешь и что надо, чтобы ты доверял? Кому не доверяешь и почему? На каких критериях основано твое собственное решение о доверии и недоверии? Перечисли их.
  4. А) Решение задачи Коши для ОДУ
  5. автентическое разрешение плагальное разрешение
  6. Аналитическое решение дифференциальных уравнений
  7. Апокалипсический зверь как враг еврейского народа.
  8. АРБИТРАЖНОЕ РЕШЕНИЕ
  9. Архитектурно-конструктивное решение здания.
  10. Б) Решение краевой задачи для ОДУ
  11. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ. ЛОРАНА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
  12. В Красноярском крае единый налог на вмененный доход для отдельных видов деятельности устанавливается решением муниципального или районного Совета депутатов каждой территории.

 

Летом 1941, точную дату я в настоящее время вспомнить не могу, мне внезапно приказали явиться в Берлин к рейхсфюреру СС. Приказ был получен непосредственно из его адъютантуры. Вопреки своей привычной манере, он передал мне, в отсутствие адъютанта, смысл следующего: «Фюрер распорядился об окончательном решении еврейского вопроса; мы, СС, будем выполнять этот приказ. Существующие места уничтожения на Востоке не в состоянии провести предусмотренные крупные акции. А поэтому я выбрал Освенцим – во‑первых, из‑за его удобного для транспорта расположения, а во‑вторых, потому, что это место легко сделать недоступным и замаскировать. Для выполнения этого задания я сначала выбрал одного из высших офицеров СС. Но во избежание ведомственных трудностей, от этого пришлось отказаться, и выполнять данное задание будете вы. Это суровая и тяжёлая работа. Она потребует от исполнителя всей его личности целиком, а возникающие при этом трудности не должны будут стать для него препятствием. Подробности вы узнаете от штурмбанфюрера Эйхмана из РСХА, который в ближайшее время приедет к вам. Подключённые к этому инстанции будут оповещены в известное время. Вы будете хранить этот приказ в строжайшей тайне даже от своих начальников. После беседы с Эйхманом вы сразу же вышлете мне планы предусмотренных сооружений.

Евреи – извечные враги немецкого народа, и они должны быть истреблены. Все без исключения евреи, до которых мы сможем добраться, сейчас, во время войны, будут уничтожены. Если биологические основы еврейства не удастся подорвать сейчас, когда‑нибудь евреи уничтожат немецкий народ».

После получения столь серьёзного приказа я тотчас же выехал обратно в Освенцим, даже не доложив о себе своей высшей инстанции в Ораниенбурге. Вскоре после этого Эйхман приехал ко мне в Освенцим. Он рассказал мне о планах выполнения акции в отдельных странах. Вспомнить их последовательность я сейчас не в состоянии.

Прежде всего Освенцим должен был принять в соображение восточную часть Верхней Силезии и прилегающие к ней части генерал‑губернаторства. Одновременно с этим, и по возможности непрерывно, евреев из Германии и Чехословакии. Затем Запад: Францию, Бельгию, Голландию. Он также назвал мне приблизительное количество транспортов, которое я уже тоже не смогу назвать. Затем мы договорились о проведении ликвидации. В соображение принимался только газ, потому что устранить ожидавшиеся массы с помощью расстрелов было бы совершенно невозможно. Кроме того, это вызвало бы слишком большое напряжение для эсэсовцев, которые должны были совершать это в отношении женщин и детей.

Эйхман рассказал мне об убийствах с помощью выхлопных газов в грузовике, которые прежде проводились на Востоке. Но для ожидавшихся в Освенциме масс это не годилось. Убийство угарным газом путём его подачи в баню, как это делалось при ликвидации душевнобольных в некоторых заведениях рейха [163], потребовало бы слишком много построек, а кроме того, доставка газа для больших масс была бы слишком проблематичной. По этому вопросу мы не выработали решения. Эйхман хотел навести справки о газе, который было бы легко производить и применение которого не потребовало бы особых построек, а затем сообщить об этом мне. Затем мы выехали на поиски подходящего места. Мы нашли сочли пригодной для этого крестьянскую усадьбу в северо‑западном углу участка, ставшего позднее строительным участком III Биркенау. Отдалённая, защищённая от постороннего взгляда перелеском и живой изгородью, эта усадьба находилась не слишком далеко от дороги. Трупы предполагалось помещать в глубоких длинных ямах, выкопанных на лугу. О сожжении мы в то время ещё не думали. Мы рассчитывали, что с помощью подходящего газа в имевшихся там помещениях можно будет подвергнуть обработке 800 человек одновременно. Это соответствовало и позднейшей мощности. О времени начала акций Эйхман мне сказать ещё не мог. Всё ещё находилось на стадии подготовки, и РФСС ещё не отдал приказ о начале акции.

Эйхман уехал в Берлин, чтобы доложить РФСС о нашем совещании. Через несколько дней я с курьером выслал РФСС точный план и точное описание установки. Ответа или какого‑нибудь решения по этому вопросу я никогда не получал. Позднее Эйхман рассказал мне, что РФСС с этим согласился.

В конце ноября в инстанции Эйхмана прошло совещание с участием всего еврейского отдела, к которому был привлечён и я. Уполномоченные Эйхмана в отдельных странах сообщили о состоянии акции и о трудностях, которые выявились при ее проведении, как то размещение арестованных, предоставление транспортных средств, расписание поездов и др. О начале акции я узнать ещё не смог. Эйхман ещё не достал необходимый газ.

Осенью 1941 русских политруков, комиссаров и особых политических функционеров, содержавшихся в лагерях для военнопленных, гестапо на основании особого тайного приказа стало отбирать и доставлять в ближайшие КЛ для ликвидации. В Освенцим постоянно поступали небольшие транспорты такого рода, которые расстреливались в гравийном карьере близ зданий монополии[164]или во дворе блока II. В связи с одной командировкой мой заместитель, гауптштурмфюрер Фрицш по собственной инициативе использовал при ликвидации этих русских военнопленных газ. Он набил русскими камеры, расположенные в подвале, и, используя противогаз, бросил в камеры «Циклон‑Б», что вызвало их мгновенную смерть.[165]Газ «Циклон‑Б» фирмы «Теш унд Штабенов» постоянно использовался в Освенциме для борьбы с насекомыми, и поэтому у администрации всегда имели запасы этого газа в коробках. В первое время этот отравляющий газ, препарат синильной кислоты, применялся только служащими фирмы «Теш унд Штабенов» с соблюдением величайших мер предосторожности. Позднее при фирме было создано несколько должностей дезинфекторов, и газ при обеззараживании и дезинсекции помещений применяли они. Во время следующего визита Эйхмана я сообщил ему о применении «Циклона‑Б», и мы решили использовать этот газ при грядущих массовых ликвидациях. Убийства газом «Циклон‑Б» упомянутых выше русских военнопленных продолжились, но уже не в блоке II, поскольку после применения газа все помещения надо было проветривать в течение по крайней мере двух дней. Поэтому для убийства газом использовалась мертвецкая крематория при санитарной части, которая имела герметичную дверь. Для вбрасывания газа в ее крыше было пробито несколько дыр.

Но я могу вспомнить только транспорт с 900 русских военнопленных, которые были там удушены газом. Их сожжение продолжалось много дней. В оборудованной для убийства евреев крестьянской усадьбе убивать русских не стали. Когда началось убийство евреев, я уже вспомнить не могу. Возможно, ещё в сентябре 1941, но может быть, только в январе 1942.[166]Сначала это были евреи из восточной части Верхней Силезии. Эти евреи были арестованы управлением гестапо в Катовице. Их доставили по железной дороге на запасной путь западной части дорожного участка Освенцим‑Дзедзице и там выгрузили. Насколько я помню, эти транспорты никогда не насчитывали более 1.000 человек.

На железнодорожной платформе лагерная команда принимала евреев у гестапо, а затем шутцхафтлагерфюрер отводил их двумя колоннами к бункеру, как называлось устройство для ликвидации. Багаж оставался на платформе, а затем его доставляли к месту сортировки, которое называлось «Канада», – между ГОЗ[167]и строительным двором.[168]Евреи должны были раздеться возле бункера, им говорили, что сейчас они пройдут дезинсекцию в предназначенных для этого помещениях. Все помещения, а их было пять, одновременно заполнялись, герметичные двери завинчивали, и через особые люки внутрь высыпали содержимое банок с газом.

По истечении получаса двери открывали снова, в каждом помещении были 2 двери, мёртвых вытаскивали, погружали на вагонетки и по узкоколейной дороге отвозили к яме. Одежду складывали в грузовики и отвозили её на место сортировки. Всю работу, включая оказание помощи раздевавшимся, наполнение бункера, извлечение трупов, а также земляные работы и засыпку массовых захоронений, выполняла особая команда евреев, которая содержалась отдельно и, согласно распоряжению Эйхмана, тоже должна была уничтожаться после проведения каждой крупной акции. Когда стали приходить первые транспорты, Эйхман доставил приказ РФСС, согласно которому у трупов вырывали золотые зубы, у женщин срезали волосы. Эти работы тоже выполняла зондеркоманда. Надзор за ликвидацией в то время осуществляли, смотря по обстоятельствам, шутцхафтлагерфюрер или рапортфюрер. Больных, которых нельзя было отвести в газовую камеру, убивали выстрелом в затылок из мелкокалиберной винтовки. При этом должен был присутствовать врач СС. Газ подавали специально обученные дезинфекторы из санитарной службы.

В то время как весной 1942 проводились лишь небольшие акции, летом количество транспортов возросло, и мы были вынуждены создавать для ликвидаций новые установки. Была выбрана и оборудована крестьянская усадьба к западу от будущих крематориев III и IV. Для раздевания создали два барака при бункере I и три барака при бункере II. Бункер II был больше, он вмещал около 1.200 человек.

Летом 1942 трупы ещё доставлялись в массовые могилы. Лишь с конца лета мы приступили к сжиганию; сначала на штабеле дров примерно 2.000 трупов, затем в ямах с выкопанными трупами раннего времени. Трупы поливались сначала масляным осадком, затем древесным спиртом. В ямах сжигали постоянно, то есть днём и ночью. К концу ноября 1942 все массовые захоронения были опустошены. Количество трупов, похороненных в массовых могилах, составляет 107.000. В эту цифру входят не только еврейские транспорты с момента поступления до начала сожжения, но также трупы заключённых, умерших в лагере Освенцим зимой 1941/1942, когда крематорий при санитарной части долгое время не действовал. Там же находились все умершие заключённые лагеря Биркенау.

Во время своего визита в 1942 рейхсфюрер СС подробно ознакомился со всем процессом ликвидации, начиная с выгрузки до извлечения трупов из бункера II. В то время ещё не сжигали. Он не высказал недовольства, но и разговаривать об этом не стал. Присутствовали гауляйтер Брахт[169]и обергруппенфюрер Шмаузер. Вскоре после визита рейхсфюрера из отдела Эйхмана прибыл штандартенфюрер Блобель[170]Он привёз приказ РФСС, по которому следовало очистить все массовые могилы, а трупы сжечь. Надо было также избавиться от пепла, чтобы позднее стало невозможно определить количество сожжённых. Блобель уже предпринимал в Куленхофе[171]попытки разного рода сожжений. Он имел поручение Эйхмана показать мне эти установки.

Вместе с Гёсслером[172]я поехал в Куленхоф для осмотра.[173]Блобель распорядился построить там всякие временные печи и сжигал с помощью дров и бензина. Он пробовал также уничтожать трупы взрывами, однако сделать это удавалось лишь частично. Пепел развеивали в обширном лесу, причём кости предварительно размалывали в муку. Штандартенфюрер Блобель имел приказ отыскать и уничтожить все места массовых захоронений на восточных территориях. Его подразделение было закодировано под наименованием «1005». Сами работы выполнялись еврейскими командами, которые по завершении части задания расстреливались. КЛ Освенцим непрерывно поставлял евреев для команды «1005».

При посещении Куленхофа я осмотрел установки с грузовиками, в которых убийства совершались с помощью выхлопных газов мотора. Начальник тамошней команды считал их очень ненадёжными, потому что газ образовывался неравномерно, и часто его оказывалось недостаточно для убийства. Сколько трупов лежало в массовых могилах Куленхофа и сколько, соответственно, уже было сожжено, я не узнал. Штандартенфюрер Блобель довольно точно знал количество массовых захоронений на восточных территориях, но он должен был хранить эти сведения в строжайшем секрете.

Изначально, согласно приказу РФСС, уничтожались все без исключения евреи, доставлявшиеся в Освенцим инстанцией Эйхмана. Произошло это и с евреями из Верхней Силезии, но после первых транспортов из Германии пришёл приказ: отбирать всех работоспособных евреев, мужчин и женщин, и использовать их в лагере в целях производства оружия. Это произошло ещё до создания женского лагеря, так как необходимость создать в Освенциме женский лагерь возникла лишь в результате этого приказа.

Из‑за того, что в КЛ появились бесчисленные военные заводы, которые продолжили там производство, а также вследствие начавшегося трудоиспользования заключённых на военных заводах за пределами лагерей, внезапно возникла острая нехватка заключённых, тогда как раньше коменданты в старых лагерях рейха часто должны были искать для заключённых работу, чтобы занять их. Но евреев следовало использовать только в лагере Освенцим. Освенцим‑Биркенау становился чисто еврейским лагерем, все остальные национальности вывозили в другие лагеря. Полностью этот приказ никогда не был исполнен, евреи, из‑за нехватки рабочей силы, использовались также на военных заводах за пределами лагеря.

Выявлять работоспособных должен был врач СС. Но постоянно случалось так, что этим без моего ведома или даже без моей санкции занимался начальник лагеря или отдела трудоиспользования. Из‑за этого в отношениях между врачами СС и начальником отдела трудоиспользования часто возникали трения. Противостояние разных точек зрения офицеров в Освенциме возникало и постоянно подпитывалось противоречивым истолкованием приказов РФСС в вышестоящих инстанциях в Берлине. РСХА (Мюллер‑Эйхман) по охранительно‑полицейским причинам имело огромную заинтересованность в ликвидации как можно большего количества евреев. Главный врач СС, который инструктировал эсэсовских врачей в вопросах отбора, считал, что трудоиспользовать следует только абсолютно здоровых евреев, поскольку ослабевшие, старые и годные условно скоро станут нетрудоспособными, что и без того плохое состояние здоровья всех заключённых ухудшится ещё больше, а из‑за этого придётся пойти на ненужное увеличение количества амбулаторий, медицинского персонала и расхода лекарств, и наконец их всё же придётся убить. ВФХА (Поль, Маурер) были заинтересованы в получении для военных заводов как можно большей рабочей силы, даже если позднее она станет нетрудоспособной. Это столкновение интересов обострялось из‑за невероятного повышения спроса на рабочую силу заключённых со стороны Министерства вооружения и организации Тодта. Обеим инстанциям РФСС постоянно давал обещания, которые никогда не были выполнены. Штандартенфюрер Маурер (служба D II) столкнулся с трудной задачей: он должен был хотя бы частично поддаваться натиску упомянутых инстанций, и поэтому он настраивал начальников служб трудоиспользования на сохранение как можно большего количества рабочих рук. Добиться от РФСС чёткого решения было невозможно. Сам я считал, что для трудоиспользования должны отбираться только по‑настоящему здоровые и сильные евреи.

Отбор происходил следующим образом. Вагоны один за другим разгружались. Оставив багаж, евреи должны были по одному подходить к врачу СС, которые бегло определял их пригодность. Трудоспособных тут же уводили в лагерь небольшими группами. Доля трудоспособных составляла 25–30 процентов от общего числа всех прибывших с транспортом, но иногда эта цифра сильно колебалась.[174]Так, например, доля работоспособных греческих евреев составляла только 15 процентов, и был транспорт из Словакии, в котором все 100 % оказались работоспособными. Все без исключения евреи‑врачи и обслуживающий медперсонал уводились в лагерь.

Уже во время первых сожжений на открытом воздухе выяснилось, что долго это делать нельзя. При плохой погоде или сильном ветре запах сжигаемых на костре разносился на много километров вокруг, и всё местное население говорило о сожжении евреев, несмотря на встречную пропаганду со стороны партии и административных инстанций. Все эсэсовцы, причастные к акциям по уничтожению, были строго предупреждены об обязанности держать весь процесс в секрете. Но позднейшие разбирательства в судах СС показали, что участники не хранили молчание. Даже суровыми наказаниями нельзя было пресечь болтливость.

Кроме того, противовоздушная оборона высказывала протесты против ночного огня. Но чтобы не задерживать прибывающие транспорты, проходилось сжигать и по ночам тоже. График отдельных акций, который был утвержден на конференции в Министерстве путей сообщения, должен был строго соблюдаться во избежание заторов и неразберихи на дорогах – прежде всего, по военным соображениям. Вышеупомянутые причины привели к ускоренному планированию и, наконец, строительству двух больших крематориев, а в 1943 – к строительству двух небольших установок. Было начато строительство ещё одной установки, превосходившей все остальные, но оно не было закончено в связи с тем, что осенью 1944 РФСС приказал немедленно прекратить уничтожение евреев.[175]

Зимой 1942/1943 были построены два больших крематория I и II, а весной 1943 их ввели в действие. Они имели пять 3‑камерных печей и могли сжечь в течение 24 часов около 2.000 трупов. Повысить их мощность было невозможно. Попытки сделать это приводили к серьёзным поломкам, которые во многих случаях вызывали полную остановку. Оба крематория I и II имели подземные раздевалки и газовые камеры, которые можно было и проветривать, и делать герметичными. Трупы к находившимся выше печам подавали на подъёмниках. В газовых камерах можно было одновременно поместить до 3.000 человек, но эта цифра никогда не была достигнута, потому что прибывавшие транспорты никогда не были настолько велики.

В двух маленьких крематориях III и IV можно было, согласно расчётам строительной фирмы «Топф Эрфурт», сжигать 1.500 трупов в течение 24 часов. Из‑за нехватки материалов, вызванной военным временем, при строительстве III и IV пришлось экономить, поэтому раздевалки и газовые камеры располагались наверху, а печи были созданы в облегчённом варианте. Но скоро выяснилось, что облегчённый вариант печей, обе из двух 4‑камерных печей, не соответствуют требованиям. III вскоре сломался окончательно и в дальнейшем больше не использовался совсем. IV приходилось всё время останавливать, потому что после четырёх‑шести недель работы печи или дымовые трубы выгорали. В большинстве случаев трупы удушенных газом сжигали в ямах за крематорием IV.

Временная установка I была разобрана, когда началось строительство на III участке в Биркенау. Установка II, которую позднее стали называть «наружной установкой» или «бункер V», использовалась до самого конца при поломках в крематориях I–IV. Когда акции выполнялись по уплотнённому расписанию, удушение газом днём проводили в V, а транспорты, приходившие ночью, обрабатывали в I–IV. Возможность сжигать в V практически не ограничивались, это можно было делать и днём, и ночью. Из‑за вражеских налётов с 1944 сжигать по ночам уже было нельзя. Наибольшее количество удушенных и сожжённых в течение 24 часов составило примерно 9.000 – во всех установках, за исключением III – летом 1944 во время венгерской акции[176]когда из‑за опоздания вместо предусмотренных трёх поездов в течение 24 часов их прибыло сразу пять, причём набиты они были плотнее обычного.

Крематории были построены в конце двух больших дорог лагеря Биркенау во‑первых, чтобы предотвратить расширение лагеря и не увеличивать охрану, а во‑вторых, [нельзя было] их убирать слишком далеко от лагеря, поскольку по завершении ликвидаций газовые камеры и раздевалки предполагалось использовать в качестве бань.

От посторонних взглядов установки надо было закрывать стеной или живой изгородью. Из‑за нехватки материалов этого не сделали. Все установки для ликвидаций были окружены маскировочными изгородями. Три рельсовые колеи между строительными участками I и II лагеря Биркенау предполагалось перестроить и покрыть крышей так, чтобы они стали похожи на вокзал, а затем довести их до крематориев III и IV – так, чтобы процесс разгрузки не был виден посторонним. Нехватка материалов не позволила осуществить этот план.

Из‑за усиленного трудоиспользования заключённых на военных заводах, чего РФСС требовал всё более настоятельно, обергруппенфюрер Поль был вынужден использовать и евреев, которые становились нетрудоспособными. Он издал приказ, согласно которому всех нетрудоспособных евреев, которые смогли бы вернуться к работе через 6 недель, следовало особенно хорошо лечить и кормить. До этого всех нетрудоспособных евреев отправляли в газовую камеру вместе с очередным транспортом, или, если они лежали в амбулатории, убивали с помощью инъекций. Для лагеря Освенцим‑Биркенау этот приказ был просто издевательским. Не хватало всего. Медикаментов практически не было, в лагере едва можно было разместить даже тяжело больных. Совершенно недостаточное питание из месяца в месяц урезалось Министерством продовольствия. Никакие возражения не помогали, приходилось пробовать. Из‑за этого в лагере возникла нехватка помещений для здоровых, преодолеть которую было невозможно. Общее состояние здоровья из‑за этого ухудшалось, бушевали эпидемии. Приказ вызвал почти взрывообразный рост показателей смертности, бесконечное ухудшение общих условия – я не думаю, что хотя бы один еврей, ставший нетрудоспособным, был возвращён на военный завод…[177]

Количество евреев, доставленных в Освенцим для уничтожения, я на прежних допросах оценивал в 2½ миллиона.[178]Эта цифра получена от Эйхмана. Незадолго до окружения Берлина он назвал её моему начальнику группенфюреру Глюксу, когда тот явился с докладом к РФСС. Эйхман и его постоянный заместитель Гюнтер одни знали точно количество всех уничтоженных. Согласно приказу РФСС, после каждой крупной акции в Освенциме сжигались все документы, из которых можно было узнать количество ликвидированных. Как начальник службы D I я лично уничтожал все документы, имевшиеся в моём подразделении. Другие службы делали то же самое. По словам Эйхмана, у РФСС и в РСХА тоже уничтожались все документы. Выяснить что‑то можно из его неофициальных записей. Возможно, из‑за небрежности в какой‑нибудь инстанции ещё могли остаться отдельные бумаги, ТГ [телеграммы], радиограммы, об общем количестве в них не говорится.

Я сам никогда не знал общего количества, у меня нет даже исходных данных, чтобы назвать его. В моей памяти сохранились лишь цифры крупнейших акций, которые мне не раз называли Эйхман или его уполномоченные:[179]

 

Из Верхней Силезии и генерал‑губернаторства …… 250000

Германия и Терезиенштадт …… 100000

Голландия ……………… 90000

Бельгия …………………… 20000

Франция ………………… 110000

Греция …………………… 65000

Венгрия ………………… 400000

Словакия ……………… 90000

 

Цифры по менее крупным акциям я вспомнить не могу, но по сравнению с упомянутыми выше они были незначительными. Цифру в 2½ миллиона я считаю слишком большой. В Освенциме пределы возможностей уничтожения имелись тоже. Цифры, которые называют бывшие заключённые, – это фантастика, лишённая реального основания.

«Акция Рейнхардт» было кодовым названием для заготовки, сортировки и оценки всех вещей, которые оставались после поступления еврейских транспортов и их уничтожения. Каждый эсэсовец, посягнувший на это еврейское имущество, подвергался, согласно приказу РФСС, смертной казни. Стоимость этого имущества невозможно представить и подсчитать – она исчислялась сотнями миллионов. Огромные ценности были украдены членами СС, полицейскими, заключёнными, гражданскими служащими и рабочими, железнодорожниками. Многое из этого по сей день спрятано и закопано на территории лагеря Освенцим‑Биркенау.

При разгрузке прибывшего еврейского транспорта весь багаж оставался на платформе до тех пор, пока евреев не уводили к месту уничтожения или в лагерь. Затем специальная транспортная команда прежде всего доставляла весь багаж к месту сортировки, в Канаду I, и там его сортировали и оценивали. Одежду, оставшуюся после удушенных газом в бункерах I и II, а также в крематориях I–IV, тоже отправляли на сортировку. Уже в 1942 Канада не могла закончить сортировку вовремя. Несмотря на постройку новых сараев и бараков, несмотря на то, что заключённые‑сортировщики работали днём и ночью, несмотря на постоянное увеличение этой команды, не отсортированный багаж скапливался в горы, при том, что ежедневно отсортированным материалом загружалось до 20 вагонов. В 1942 было начато строительство хранилища Канада II, прилегавшего к западной границе строительного участка II Биркенау, а также строительство дезинфекционной установки и бани для вновь прибывших. Едва были построены 30 новых бараков, как их тут же заполнили. Между бараками возвышались горы не отсортированного багажа. Рабочие команды постоянно увеличивались, но о том, чтобы вовремя покончить с багажом, оставшимся после проведения акции продолжительностью в 4–6 недель, нельзя было и думать. Навести относительный порядок позволяли лишь продолжительные паузы. Одежду и обувь обследовали в поисках спрятанных драгоценностей, – конечно, при таком объёме лишь бегло, – сортировали, и доставляли в лагерь для заключённых, а позже высылали и в другие лагеря. Огромная часть одежды поставлялась NSV для переселенцев, а позднее – пострадавшим от бомбардировок. Многое из этого получали и крупные военные заводы для иностранных рабочих. Одеяла, перины и т. п. получало опять‑таки NSV. Поскольку лагерь нуждался в таких вещах, они потреблялись и здесь, другие лагеря тоже получали большие партии.

Драгоценности забирал особый отдел административно‑хозяйственного управления, специалисты которого сортировали их по стоимости, как и найденные деньги.

Среди найденных драгоценностей часто встречались – особенно в еврейских транспортах с Запада – очень дорогие вещи. Драгоценные камни стоимостью в миллионы, украшенные бриллиантами часы, золотые и платиновые часы баснословной цены, а также кольца, серьги, уникальные колье. Валюта всех ведущих стран исчислялась миллионами. Часто у одного человека можно было найти сотни тысяч, преимущественно в 1000‑долларовых купюрах. Не было таких возможностей спрятать что‑либо в одежде, багаже, человеческом теле, которые не были бы использованы.

После сортировки и завершения крупной акции драгоценности и деньги упаковывали в чемоданы, на грузовике доставляли в ВФХА, а оттуда в государственный банк. Один особый отдел государственного банка занимался только этими вещами, полученными в результате еврейских акций. Как я однажды слышал от Эйхмана, драгоценности и валюту продавали в Швейцарии, ими просто наводнили швейцарский рынок драгоценностей. Обычные часы тоже тысячами отправляли в Заксенхаузен. Там под прямым управлением службы D II (Маурер) была создана огромная часовая мастерская, на которой сотни заключённых сортировали и ремонтировали эти часы. Большая их часть поставлялась на фронт, Ваффен‑СС и армии, для использования в служебных целях.

Золотые зубы в амбулатории СС зубные врачи обращали в слитки, которые каждый месяц передавали в Санитарную службу. В пломбированных зубах тоже находили драгоценные камни невероятной стоимости.

Отрезанные женские волосы передавали одной баварской фирме для использования на военных заводах.

Всю непригодную одежду подвергали утилизации, непригодную обувь разрезали, некоторые части использовали, а остальное перемалывали.

Самому лагерю эти еврейские драгоценности принесли огромные неустранимые трудности. Они деморализовали эсэсовцев, которые не были настолько сильны, чтобы не соблазниться ценными, легко достающимися вещами евреев. По‑настоящему испугать никого не могли даже угроза смертной казни или лишения свободы на большой срок. Благодаря еврейским драгоценностям заключённые открыли неожиданные возможности. С ними было связано большинство побегов. За легко доставшиеся деньги или часы, кольца и т. д. у эсэсовцев и гражданских работников можно было приобрести всё. Торговля алкоголем, куревом, продуктами, фальшивыми документами, оружием и боеприпасами были повседневным явлением. В Биркенау заключённые‑мужчины ночью получали доступ в женский лагерь, они подкупили даже некоторых надзирательниц. Конечно, из‑за этого страдала всеобщая дисциплина в лагере. Обладая ценными вещами, можно было получить лучшее рабочее место, доброжелательное отношение капо и старшего по блоку, даже длительное содержание в санчасти с лучшим уходом. Несмотря на строжайший контроль, изменить это положение было нельзя. Еврейское золото стало проклятием лагеря.

Кроме Освенцима существовали, насколько мне известно, следующие установки для уничтожения евреев.

 

Куленхоф при Литцманнштадте ……… выхлопные газы

Треблинка на Буге …………………………… выхлопные газы

Собибор под Люблином ………………… выхлопные газы

Белжец при Лемберге …………………… выхлопные газы

Люблин (Майданек) ………………………… «Циклон‑Б»

 

Много мест в области рейхскомиссариата Остланд, например, под Ригой. В этих местах евреев расстреливали и сжигали на кострах.

Сам я видел только Куленхоф и Треблинку. Куленхоф больше не действовал. В Треблинке я видел весь процесс. Там было много камер, вмещавших несколько сотен человек, построенных непосредственно при железной дороге. По платформе, находящейся на уровне вагонов, ещё одетые евреи переходили из них сразу в камеры. В прилегающем помещении запускались моторы больших грузовиков и танков. Выхлопные газы моторов по трубопроводу поступали в камеры и убивали находящихся там. Это продолжалось свыше получаса, пока в камерах не становилось тихо. Через час камеры открывали, вытаскивали трупы, раздевали их и сжигали на стойке, сделанной из рельс. Огонь поддерживался дровами, кроме того, трупы поливали бензином. Во время моего посещения все удушенные газом были мертвы. Но мне говорили, что иногда из‑за неравномерной работы моторов выхлопные газы бывали недостаточно сильны, чтобы убить всех находящихся в камере. Многие только теряли сознание, и их приходилось пристреливать. То же самое я слышал в Куленхофе. Эйхман так же говорил мне, что в других местах тоже случаются такие неполадки. Произошло это и в Куленхофе, когда евреи, находившиеся в грузовике, проломили стену и пытались бежать.

Опыт показал, что препарат синильной кислоты «Циклон‑Б» безусловно надёжно и быстро причиняет смерть, особенно в сухих, непроницаемых для газа, полностью заполненных помещениях, и когда газ вбрасывают по возможности во многих местах. Я никогда не был свидетелем того, и никогда не слышал, чтобы при открытии газовой камеры в Освенциме через полчаса после вбрасывания газа хотя бы один удушенный остался в живых.

Процесс ликвидации в Освенциме происходил следующим образом.

Евреев, предназначенных для уничтожения, проводили по возможности быстрее – мужчин и женщин раздельно – к крематориям. В раздевалке работавшие там заключённые зондеркоманды говорили им на их языке, что они пришли сюда только для купания и уничтожения вшей, что они должны аккуратно сложить свою одежду и запомнить место, в котором её оставили, чтобы потом быстро найти. Заключённые зондеркоманды сами были крайне заинтересованы в том, чтобы процесс закончился быстро и без осложнений. Раздевшись, евреи проходили в газовую камеру, которая походила на душевую, потому что была снабжена душем и водопроводными трубами. Сначала заходили женщины и дети, затем мужчины, поскольку их всегда было меньше. Почти всегда это происходило спокойно, поскольку трусливых и предчувствовавших гибель успокаивали заключённые зондеркоманды. Кроме того, эти заключённые, а также один эсэсовец оставались в камере до последнего момента.

Затем дверь быстро завинчивали, и дезинфекторы через люки в потолке газовой камеры тотчас же подавали газ, кристаллы которого через воздуховод падали на пол. Газ действовал моментально. Через глазок в двери можно было видеть, что стоявшие под люками умирали мгновенно. Можно сказать, что сразу умирала примерно треть. Остальные начинали шататься, кричать и жадно глотать воздух. Но вскоре крик переходил в хрип и через несколько минут лежали уже все. Не позже, чем через 20 минут уже никто не шевелился. В зависимости от погоды, влажной или сухой, холодной или тёплой, в зависимости от качества газа, который не всегда был одним и тем же, от транспорта, от количества здоровых, стариков или больных, детей, действие газа продолжалось от пяти до десяти минут. Сознание теряли уже через несколько минут, в зависимости от удалённости от люков для вбрасывания газа. Кричавшие, старики, больные, ослабшие и дети погибали быстрее здоровых и молодых.

Через полчаса после вбрасывания газа дверь открывали, и включалась вентиляция. Сразу же начинали вытаскивать трупы. Определить телесные изменения было нельзя, не было ни судорог, ни изменения цвета. Лишь после продолжительного лежания, то есть через несколько часов, на телах оказывались обычные трупные пятна. Редким были и испражнения. Каких‑либо ранений не отмечалось. Лица никак не искажались.

Затем зондеркоманда удаляла у трупов золотые зубы, а у женщин срезала волосы. Отсюда их поднимали на лифте к уже растопленным печам. В зависимости от качества тела, в одну камеру печи можно было доставить до трёх трупов. От качества тела зависела и продолжительность сжигания. В среднем оно продолжалось 20 минут. Как уже говорилось раньше, в крематориях I и II в течение 24 часов можно было сжечь около 2.000 трупов. Сжечь больше, не повреждая установки, было нельзя. Установки III и IV позволяли сжечь 1.500 трупов в течение 24 часов. По‑моему, эти цифры никогда не достигались. Во время непрерывного сжигания прах падал через решётки, его постоянно удаляли и превращали в порошок. Пепел на грузовиках отвозили к Висле и там лопатами бросали в воду. Его сразу же уносило течением и он растворялся. С пеплом из ям для сжигания при бункере II из крематория IV делали то же самое. Уничтожение в бункере I и II проходило так же, как в крематориях, только влияние погоды было там еще сильнее…[180]

Рудольф Гёсс.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.)