ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

Возраст. Шизофрения — болезнь молодых. Чаще всего этой болезнью заболевают между периодом созре­вания и зрелым возрастом, т. е. приблизительно между 15 и 30 годами жизни. Факт, что именно в этом воз­растном периоде существуют наибольшие шансы дезин­теграции личности, по-видимому, имеет немаловажное значение. При всем блеске молодости это — очень трудный период жизни, нередко трагичный в силу стол­кновения между мечтой и действительностью, ломки юношеских идеалов.

Правда, большинство психиатров считают, что шизоф­ренией можно заболеть как в раннем, так и в более позднем периоде жизни, однако, правильнее было бы проявлять осторожность, ставя диагноз шизофрении за рамками периода молодости и ранней зрелости. В раннем периоде жизни структура личности еще не вполне сфор­мирована, и потому трудно говорить о ее дезинтеграции, а в более позднем бывает уже настолько упрочившейся, что ее расщепление становится совершенно невозмож­ным. Стоит вспомнить, что бредовая форма шизофрении с относительно хорошо сохранившейся структурой лич­ности чаще всего встречается в возрасте, близком к концу периода, во время которого человек подвержен этому заболеванию.

В детстве обычно встречаются только отдельные фраг­менты шизофренического заболевания, такие как аутизм, странности в поведении либо в речи, приступы страха с галлюцинациями, эпизоды гебефренического поведения и т. д. Эти фрагменты не связываются, однако, в полную картину шизофрении, и потому в подобных случаях лучше ограничиться диагностированием синдрома или основных болезненных симптомов.

Шизофрения, которая случается в первый раз в пе­риоде полной зрелости либо старости, нередко оказыва­ется рецидивом этого заболевания: мог остаться незаме­ченным болезненный эпизод, перенесенный в молодости. Болезнь может быть связана с переходным периодом, особенно у женщин, или же с органическим поврежде­нием мозга.

Пол. Частота заболеваемости шизофренией одинакова у мужчин и женщин. Также и картина болезни не представляет существенных половых различий.

Частота заболеваемости. Около 1 % общей популя­ции в цивилизованных обществах страдает шизофренией. Приблизительно от четверти до половины всех пациентов психиатрических больниц составляют больные шизофре­нией. Таким образом, это заболевание представляет серь­езную социальную проблему, тем более болезненную, что она поражает молодых людей, лишь вступающих в жизнь.

Наследственность. Даже не интересующийся генети­кой психиатр может с легкостью заметить определенные факты, которые имеют значение для установления гене­тических влияний в шизофрении. Первый из них как будто бы противоречит существованию этих влияний, поскольку мы относительно редко встречаемся с наслед­ственной отягощенностью в семье больного. Типичное интервью свидетельствует о том, что в семье пациента не было психических заболеваний. Это согласуется со статистическими исследованиями, поскольку приблизи­тельно в 90 % случаев родители больных шизофре­нией — люди психически здоровые. Вероятность шизоф­рении у родителей составляет около 10 %, а у дедушек и бабушек — около 4 %. Лишь использование методов статистистической генетики (так называемый метод пробанта — исследование близнецов) позволяет получить более точные данные относительно значения наследст­венности при шизофрении.

Несмотря на расхождения в результатах, полученных разными исследователями, ясно видно, как возможность заболеть шизофренией возрастает соответственно степени родства в отношении пробанта и сколь велика разница в соответствии между однояйцовыми и двуяйцовыми близнецами. Расхождения в результатах, однако, значительны. Так, например, вероятность заболевания шизофренией у ребенка, у которого и отец, и мать подвержены этому заболеванию, составляет по различным данным от 15 до 68 %.

Все исследования, таким образом, подтверждают зна­чение наследственного фактора в шизофрении. Шизоф­рения у детей тесно связана с этим заболеванием у взрослых.

Другое наблюдение, которое легко сделать в психи­атрической практике, состоит в том, что, когда сущест­вует выраженная наследственная отягощенность, проте­кание шизофрении обычно бывает спокойным и нети­пичным. Это наблюдение было подтверждено исследо­ваниями Е. Блейлера (1930) и Леонарда (1936). Незави­симо друг от друга они установили, что случаи шизо­френии, протекающие нетипично, часто циклически, и не ведущие к отупению, обнаруживают явную генетичес­кую основу, в то время как в случаях, характеризующих­ся типическим протеканием, такой основы не обнаружи­вается. Этот факт можно было бы объяснить тем, что больные, страдающие тяжелой «типичной» формой ши­зофрении, значительно реже оставляют после себя по­томство, сравнительно с теми, у которых протекание болезни было легким, «нетипичным». Можно было бы также принять, что у больных шизофренией, у которых не удается обнаружить наследственной отягощенности, мы имеем дело со свежей мутацией, что обусловливает большую степень проникновения, т. е. выявления в фе­нотипе, нежели в тех случаях, когда мутированный ген проходит через несколько поколений. Склоняясь же к концепциям, акцентирующим роль среды, следовало бы считать, что решающее влияние на возникновение тяже­лых форм, ведущих к шизофреническому отупению, имеет среда. В генезисе шизофренической деградации в современной психиатрии подчеркивается роль монотонии больничного режима и неблагоприятной семейной атмо­сферы.

Третье наблюдение касается структуры и атмосферы семьи, в которой растут будущие больные шизофренией. Часто это — разбитые семьи, в которых существует большое эмоциональное напряжение между родителями, взаимная враждебность и эмоционально-чувственная изо­ляция. Ребенок в подобных условиях испытывает чувства пустоты и неуверенности.

Со времен исследований Г. Лидза (1949) много вни­мания уделялось семьям больных шизофренией. Стало популярным понятие «шизофреногенной матери», скры­тая враждебность которой к ребенку, отсутствие подлин­ных материнских чувств, неоднократно маскируемых пре­увеличенной заботливостью и тенденцией к доминирова­нию, ведет к тому, что ребенок изолируется от эмоцио­нально-чувственных связей с окружением либо развива­ется амбивалентным способом.

Совершенно иную картину представляют семьи циклофреников; для них характерны тесные, живые и ис­кренние эмоционально-чувственные отношения; обычно они бывают многочисленными, в противоположность ма­лочисленным семьям шизофреников. Подобный тип семьи способствует развитию живого эмоционального отношения с окружением, однако, с другой стороны, установившаяся в семье схема взаимных отношений может порождать тенденцию к ломке ее слишком жест­ких требований. Подобные реакции в случае заболевания приобретают форму мании либо усиливают чувство вины, что в свою очередь ведет к депрессии.

Приведенные концепции относительно влияния семей­ной среды на формирование патологического эмоцио­нально-чувственного стереотипа, который может вести к шизофрении либо циклофрении, находят определенное подтверждение в статистических генетических исследо­ваниях лиц, страдающих шизофренией. Среди родителей Ф. Дж. Кальман установил около 35 % шизоидов, то есть людей, испытывающих трудности в установлении теплого эмоционального отношения с ближайшим окру­жением. Патология эмоциональных отношений чаще на­блюдается в семьях, состоящих из шизоидов, сравнитель­но с семьями, состоящими из лиц циклоидного типа.

Клиницисты давно уже обращали внимание на уди­вительную подчас толерантность шизофреников к боли, травмам, ранам, хирургическим процедурам, а также на иммунитет к таким субстанциям, как гистамин, тироксин, инсулин, и, вероятно, также и к инфекционным заболе­вааниям (за исключением туберкулеза, которому, наобо­рот, они более подвержены). Опираясь на эти наблюде­ния, некоторые авторы подчеркивают действие гетерозии в сохранении частотности шизофренического гена в по­пуляции. Ибо, принимая во внимание, что больные шизофренией оставляют потомства приблизительно на 30 % меньше, сравнительно с общей популяцией, следовало бы ожидать постепенного угасания этой болезни. Если бы принять, что этому противодействует появление му­тированного гена, то и в этом случае данное заболевание встречалось бы реже, чем это наблюдается в настоящее время. Если бы, однако, носители шизофренического гена, т. е. те, кто, хотя и не обнаруживает симптомов шизофрении, но таким геном обладает, оставили бы больше потомства, нежели больные шизофренией, то тем самым компенсировались потери, понесенные в резуль­тате уменьшения потомства, оставляемого шизофреника­ми. Вопрос о том, с чем связана лучшая биологическая приспособляемость носителей шизофренического гена, остается открытым.

Однако нельзя исключить, что причиной может быть повышенный иммунитет к травмам и инфекционным заболеваниям, свойственный больным шизофренией.

Можно также строить предположения относительно психических черт носителей шизофренического гена, особенно по поводу того, что определяется понятием шизоидной личности. Будущие шизофреники часто с детства обнаруживают определенные характерные осо­бенности личности, отличающие их от других детей.

К ним относятся такие черты, как несмелость, труд­ность установления контактов с окружением, чувство неполноценности, компенсируемое склонностью к фан­тазиям, чрезмерная подчиняемость и т. п. По мнению генетически ориентированных психиатров, эти черты обусловливаются действием шизофренического гена, ко­торый полностью проявляется в момент вспышки пси­хоза.

Форма манифестации шизофренического гена зависит как от влияний генетического окружения, т. е. действия других генов, так и от внешнего окружения, прежде всего социального, которое играет основную роль в развитии человека.

Статистические данные исследований наследственнос­ти шизофрении следовало бы дополнить гипотетической моделью наследования. Возможно использование двух основных моделей: одно- либо полигеновой или моноге­новой. Первая используется обычно, когда имеют дело с качественной особенностью, т. е. такой, которая соответствует принципу «все или ничего»; другая же в тех случаях, когда та или иная особенность имеет количес­твенный характер и распределяется в популяции соот­ветственно кривой Гаусса (например, рост, масса тела, уровень интеллекта). Следует, однако, отметить, что в свете биохимической генетики распределение в соответ­ствии с кривой Гаусса возможно также и при одногеновом наследовании данной черты. Ибо генетически обсле­дованное возникновение определенного энзима (например катализирующего фенилаланин в тирозин) может коле­баться от нуля до некоторого максимума; наибольшее число лиц в популяции будет иметь средние показатели, патология же выступает на обоих концах кривой. Сле­довательно, количественные черты могут так же хорошо наследоваться моногенетически, как и качественные осо­бенности. Неизвестно до сих пор также, существует ли в случае шизофрении четкая граница между нормой и патологией. На позиции принятия постепенного перехода от шизоидности к шизофрении стоял А. Кречмер, а Г. Айзенк на основе факторного анализа выделяет фак­торы невротизма и психотизма, которые распределяются соответственно кривой Гаусса.

Принимая модель моногенного наследования, следует еще разрешить вопросы, имеем ли мы дело с рецессив­ной, доминантной или промежуточной его формой. Тот факт, что заболевание шизофренией начинается чаще всего неожиданно, связывается с рецессивной формой наследования, т. к. при этой форме гетерозиготы могут, будучи свободными от симптомов заболевания, незаметно переносить патологический ген от поколения к поколе­нию, а его действие может обнаружиться лишь после соединения двух гетерозиготов.

Гипотеза рецессивного наследования в разных ее мо­дификациях имела наибольшее число сторонников — начиная от исследователей многокомплексной школы и кончая Кальманом. Модификации были необходимы для объяснения того, почему эмпирические данные не согла­суются с теорией. Так, например, вероятность заболевания шизофренией у детей, оба родителя которых стра­дают шизофренией, должна составлять 100 %, а в дей­ствительности достигает лишь 31—68 %; у братьев и сестер должна равняться 25 %, а фактически составляет лишь около 14 %; у монозиготных близнецов должна равняться 100 %, а на самом деле достигает, по данным разных авторов, от 67 до 86 %.

Чтобы объяснить эти несоответствия, Кальман (1948, 1953, 1959) принимает гипотезу, что помимо главного рецессивного гена, который вызывает какую-нибудь энзиматическую недостаточность, ведущую к шизофрени­ческим изменениям в поведении, существует помеченная система защиты, не допускающая проявления патологи­ческого гена в фенотипе.

Цивилизационные и экономические факторы. Пси­хиатры, работающие среди так называемых примитивных народов, в общем, согласны в том, что процент заболе­ваемости шизофренией у них значительно ниже, нежели в цивилизованных обществах. Картина психоза у них несколько отличается: преобладают острые формы, близ­кие к кататонии, которые часто связаны с помрачением сознания и, в общем, редко приводят к шизофренической деградации.

При включении туземцев в круг западной цивилизации заболеваемость шизофренией среди них возрастает, а картина болезни уподобляется той, что характерна для нашей культуры.

При оценке приведенных данных необходимо соблю­дать критичность, как и всегда в психиатрии, когда мы имеем дело с фактами статистического характера. Даже в обществах с высоким уровнем психиатрического об­служивания установление точного числа больных различ­ными заболеваниями весьма затруднительно, что связано либо с различиями диагностических критериев, либо с невозможностью зарегистрировать всех больных. Эти трудности, разумеется, возрастают в регионах с низким уровнем психиатрической помощи.

В связи с распространенным представлением о кри­зисе западной культуры было бы интересно попытаться сравнить частоту заболеваний шизофренией в настоящем периоде с периодом большей стабилизации и интеграции. Для этого, однако, недостает надежных данных. Около двадцати лет назад на одном из заседаний Краковского отделения медицинского общества Морис Борнштайн говорил о шизофренизации современного общества. Его предвидения оказались верными. Действительно, все чаще наблюдается нарастание аутистической установки в от­ношении окружающего технического мира. Люди чувствуют себя в нем одинокими, чужими, непонятыми, стра­дающими от скуки. В то же время интеграция становится все более трудной. Люди остро чувствуют хаос, царящий в окружающем мире и в них самих. Среди молодежи, особенно в странах высокого экономического уровня, все чаше наблюдается тенденция к бегству в психотический мир с помощью галлюциногенных средств (прежде всего ЛСД).

Разумеется, шизофренизация не равнозначна шизоф­рении. Этот термин указывает лишь на определенные культурные тенденции, напоминающие некоторые шизоф­ренические симптомы.

Поиск по сайту: