Креативность, норма и зависимое поведение

Феноменологический подход в оценке поведенческой нормы позволяет говорить как о нормативном и гармоничном поведении, противостоящем девиантному и патологичес­кому, так и об идеальной поведенческой норме. Последняя подразумевает не только «со­образность поведения», но и творческую его направленность — креативность или плодо­творность (по Э. Фромму). Несомненно, что «личность как специальное человеческое образование не может быть выведена из приспособительной деятельности» (А. Н. Леон­тьев). Гармония не может основываться лишь на «критерии выживаемости» — способно­сти человека быть адаптивным. Она не может базироваться даже на критерии «качества жизни», т. е. на удовлетворенности «собой приспособившимся». Ведь в таком случае наи­более гармоничным надо признать обывателя. Идеальной поведенческой нормой следует признать сочетание гармоничной нормы с креативностью индивида.

«Человека могут, — по мнению В. А. Петровского, — [добавим: и должны] притяги­вать опасность, неопределенность успеха, неизведанное» для того, чтобы считать его творческим и идеальным. Подобная избыточная деятельность (активность) названа над-ситуативной активностью и справедливо отнесена к нормативной. Это обусловлено тем, что прогресс в сфере культуры в значительной мере связан с готовностью и склон­ностью людей к неприспособительному (неклишированному, гибкому и нешаблонно­му) поведению.

Одной из форм такого поведения признается поисковая активность, направленная на удовлетворение потребности в новой информации, в новых переживаниях, расшире­нии своего опыта (Ротенберг, Аршавский, 1984). Обыватель, как типичный представи­тель нормативного и даже гармоничного (в плане приспособительных способностей) поведения, не склонен к поисковой активности. Он стремится максимально избежать риска, а значит, новых ситуаций, новой информации, новых переживаний, нового опыта. Он устремлен на сохранение status quo. В этом ракурсе он предстает нелюбознатель­ным, ищущим гарантий и стабильности, а не знаний, ощущений и переживаний. Деви­ант же, напротив, излишне любознателен, крайне нестабилен и в высшей степени скло­нен к риску и существованию в неопределенности. Не исключено, что приобщение к наркотику или алкоголю, участие в игровой деятельности или увлеченность Интернетом может осуществляться именно по данному механизму.

Креативность, норма и зависимое поведение

Парадокс заключается в том, что и девиантное, и идеальное поведение может но­сить сходные черты. Нельзя отрицать, что многие лица с девиантным поведением — творческие люди. Известно, что активные игроки (гемблеры) обладают более высоким уровнем интеллектуального развития по сравнению с обычными людьми-неигроками (Custer, 1981). Отклоняющееся поведение порой оправдано активным творческим поис­ком, имеющим, однако, неадаптивную и зачастую саморазрушающую направленность. Отличие заключается в том, что в подлинном творчестве (идеальной норме) удоволь­ствие доставляет сам процесс поиска, а отрицательный результат только усугубляет зна­ние о предмете и сигнализирует о том, что направление поиска должно быть изменено, в то время как для девиантнои разновидности поисковой активности основной целью является результат — удовольствие.

Список сходных черт креативных и девиантных личностей предлагают Д. Ф. Баррон и Д. Харрингтон. Это самостоятельность суждений, способность находить привлека­тельность в трудностях, эстетическую ориентацию и способность рисковать. Ф. Фарли выделяет особый тип личности — Т-личность. Она определяется как «искатель возбуж­дения». Люди с таким типом личности могут достигать либо высокой степени креативно­сти, либо демонстрировать деструктивное, даже криминальное поведение.

По Д. Симонтону, у творческой личности можно выделить семь базовых векторов. Их сопоставление с критериями диагностики аддиктивного типа девиантного поведения указывает на существенную близость этих разновидностей поведения (табл. 1).

Таблица I Креативная и аддиктивная личности

Поведенческая норма, девиации, расстройства и 'зависимости

Наши исследования лиц с девиантным поведением в форме наркотической зависи­мости (В. Д. Менделевич, Л. Р. Вафина) показывают, что наркоманы являются более творческими личностями, чем здоровые (ненаркоманы). Они обладают достаточной силой Я-авторского (по Л. Я. Дорфману), чтобы справляться с жизненными трудностя­ми, т. е. имеют инстанцию, относительно независимую от внешних влияний. Однако показатели таких инстанций, как Я-превращенное и Я-вторящее, говорят о самоотчуж­дении и подверженности влиянию социальных ролей на самовосприятие, что может также трактоваться как «отказ от авторского Я в пользу переживаний внешних впечатле­ний и событий». В то же время Я-авторское у таких лиц имеет достаточно прочные связи со спонтанностью, аутосимпатией, креативностью и со стремлением к самоактуализа­ции — системообразующими компонентами структуры личности.

Для наркозависимых (как это ни парадоксально) характерными оказываются некото­рые качества самоактуализирующейся личности: высокая потребность в познании, от­крытость новому опыту, автономность, стремление к самораскрытию в общении с дру­гими людьми.

Известно, что креативность включает творческие возможности (способности) инди­вида, характеризующиеся готовностью к продуцированию принципиально новых идей. Фундаментом креативности служит дивергентное мышление — способность мыслить равноценными альтернативами в ответ на требования новой ситуации. Согласно кон­цепции метаиндивидуального мира Л. Я. Дорфмана(1995), индивидуальность и ее мир (в частности, значимые другие люди) противопоставляют себя друг другу и в то же время полагают себя друг в друге. В результате индивидуальность приобретает двойственность своей качественной определенности. С одной стороны, она выделяется из окружающего ее мира, характеризуется автономностью. В этой связи индивидуальности присущ один ряд качеств (например, автономность, самоидентичность, интернальный локус контро­ля, поленезависимость). С другой стороны, индивидуальность испытывает на себе влия­ния значимых для нее людей, и эти влияния формируют у индивидуальности другой ряд качеств (например, зависимость, групповую идентичность, экстернальный локус конт­роля, полезависимость). Исходя из модальности (субмодальности), «Я» может иметь некоторое множество лиц и не иметь лица.

Л. Я. Дорфман определяет базовые и вторичные компоненты в структуре «Я». Его базовыми частями являются Я-авторское, Я-воплощенное, Я-вторящее, Я-превращен­ное. Вторичными являются: Я-внутреннее, Я-внешнее, Я-расширение (авторское), Я-расширение (вторящее), Я-расширение (систем), Я-расширение (подсистем). Я-автор­ское характеризует «Я» как самостоятельную инстанцию в смысле ее относительной независимости от внешних влияний, как персональную идентичность и самость. Я-воп­лощенное — продолжение авторского «Я» в формах его вкладов в людей, предметы, вещи внешнего мира, в живую и неживую природу. Проявляется в продуктах самоосу-

Гармоничный характер и личность

ществления авторского «Я», личностных вкладах, в трансформациях объекта (другого субъекта) в результате его подчинения авторскому «Я». Я-вторящее описывает «Я» производное от внешних влияний и воздействий, реагирует на внешние влияния в форме субъективных впечатлений и ощущений. Характеризуется социальной идентичностью, подверженностью влияниям принятых социальных ролей на самовосприятие, отноше­нием к себе как к другому при исполнении социальных ролей, а иногда и отказом от авторского «Я» в пользу внешних впечатлений и событий. Я-превращенное характери­зует становление «Я» в другом, как бы превращение «Я» в других людей, вещи, предме­ты, объекты живой и неживой природы. Обнаруживается в его отождествлении с акту­альными или новыми значениями объектов и других людей, принятии социальных ро­лей, чувствах принадлежности и связанности с объектами мира и другими людьми. Я-внутреннее — вторичный компонент экзистенциального «Я» в том смысле, что оно складывается из Я-авторского и Я-вторящего. Я-внутреннее отражает внутренние пере­живания человека. Я-внешнее также является вторичным и складывается из Я-вопло-щенного и Я-превращенного.

В процессах воплощения, по мнению Л. Я. Дорфмана, индивидуальность воспроиз­водит, умножает, расширяет, продолжает себя. Итог воплощения состоит не в том, что меняется индивидуальность. Напротив, она стремится изменить мир людей и вещей, сохраняя себя в неизменности. В процессах же превращения, будучи в другом, индиви­дуальность начинает жить другим и становится другой. Тем самым процессы превраще­ния означают конечность индивидуальности как единичности и направлены «быть в другом другим», т. е. на сохранение объекта и на изменение своей индивидуальности. Таким образом, назначение объектов в воплощении состоит в том, чтобы существовать ради индивидуальности, т. е. служить, дополнять, защищать, а в превращении - расши­рять поле своего существования за счет включения в него, приобщения к нему индиви­дуальности. Автор исходит из того, что главной функцией экзистенциального «Я» в це­лом является расширение «Я», согласованное с ростом индивидуальной и социальной идентичности.

Креативное мышление, характерное для идеального поведения, имеет свои особен­ности. Во-первых, оно пластично. Творческие люди предлагают множество решений в тех случаях, когда обычный человек может найти лишь одно-два. Во-вторых, оно подвиж­но: для творческого человека не составляет труда перейти от одного аспекта проблемы к другому, не ограничиваясь единственной точкой зрения. И наконец, оно оригинально, т. к. порождает неожиданные, небанальные и непривычные решения (Годфруа, 1996).

Доказательством сходства некоторых структур идеального и девиантного поведений является факт кардинальных изменений, происходящих в поведении девианта после ис­тинного исправления его поведенческого дефекта, в виде личностного роста и развития креативности. Известно, что опыт фобического и иных разновидностей невротического отклоняющегося поведения нередко приводит к личностному росту и раскрытию твор­ческих способностей бывшего девианта. У бывших наркоманов и членов их семей также в случае положительного эффекта терапии регистрируется личностный рост и креатив­ность;

Поиск по сайту: