АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Чернильное платье

Читайте также:
  1. Домашнее платье
  2. Женщина в свадебном платье и мужчина в смокинге.
  3. Красное платье мамы Милли
  4. Однажды вечером Сабра сидела в машине с парнем, который стал ее страстно целовать, снимая с нее платье. Она начала всхлипывать.
  5. Повседневные и вечерние стили платьев
  6. Те же, Фиш, разодетый, во фраке. Заметно, что платье на нем чужое
  7. Чернильное сердце
  8. Я схватилась рукой за щеку, а он, воспользовавшись моментом, вырвал платье и стал меня рассматривать.

 

Это было словно вчера – я верил,

Что у меня под кожей один только свет

И, если меня разрезать на куски, я истеку лучами.

Зато сегодня, если я споткнусь на дороге жизни

И разобью коленку, я истеку кровью.

Билли Коллинз. Когда исполняется десять

 

Утро разбудило Мегги бледным лучом, упавшим на лицо, и воздухом такой свежести, будто до нее никто его не вдыхал. За окном у нее щебетали феи, словно птицы, научившиеся говорить, а где-то кричал перепел – если это действительно был перепел. Силач непревзойденно подражал голосам птиц: казалось, они свили гнезда в его широкой груди. И все они отзывались на его призыв: жаворонки, пеночки, дятлы, соловьи и ручные вороны Гекко.

Ага, Мо тоже не спит. Со двора доносился его голос и голос матери. Может быть, это Фарид наконец пришел? Она поспешно вскочила с соломенного тюфяка (каково было спать на кровати, Мегги решительно не помнила) и подбежала к окну. Мегги уже не первый день ждала Фарида. Он обещал прийти. Но во дворе были только родители и Силач, который увидел ее у окна и улыбнулся ей.

Мо помогал Резе седлать коня. Когда семья Перепела пришла жить на хутор, лошади уже дожидались в конюшне. Они были до того хороши, что, несомненно, принадлежали прежде кому-то из знатных друзей Зяблика, но Мегги старалась не задумываться – как и о многом другом, что добывал для них Черный Принц, – каким образом породистые скакуны попали в руки разбойников. Она любила Черного Принца, Баптисту и Силача, но другие члены шайки вызывали у нее содрогание, например Хват или Гекко, хотя эти самые люди спасли ее родителей на Змеиной горе.

«Разбойники – они разбойники и есть, Мегги, – говорил ей Фарид. – Принц все делает для других, но многие из его людей просто жадны до денег, а гнуть спину на поле или в мастерской им неохота».

Ах, Фарид… Она до того скучала по нему, что ей становилось стыдно.

Мать казалась усталой и бледной. Последние дни Резу часто тошнило. Наверное, поэтому она собралась к Роксане. В хворях никто не разбирался лучше, чем вдова Сажерука, – разве что Хитромысл, но он сильно сдал после гибели Огненного Танцора; а известие, что богадельня, где он проработал столько лет, сожжена по приказу Змееглава, окончательно его добило. Что сталось с Беллой и другими лекарками, никто так и не узнал.

Мегги вышла во двор. Из-под ног у нее шмыгнула мышь – с рожками, как куница Сажерука; в лицо метнулась фея и попыталась выдернуть прядку, но Мегги привычным движением отбила атаку. С наступлением холодов феи все реже вылетали из гнезд, но не переставали охотиться за человеческими волосами. «Это для них самый теплый материал, – рассказывал Баптиста. – Теплее только медвежий мех. Но вырывать волоски у медведя уж очень опасно».

Утро было холодное, и Мегги зябко обхватила себя руками. Одежда, которую раздобыли им разбойники, грела не так хорошо, как свитера в другом мире, а по теплым носкам в шкафу у Элинор она по-настоящему скучала.

Мо обернулся и помахал ей. Вид у него был усталый, но довольный. Отец в последнее время мало спал. Нередко он работал до глубокой ночи в своей новой мастерской скудным инструментом, который раздобыл для него Фенолио. А еще он постоянно уходил в лес – один или вместе с Принцем. Мо думал, что Мегги об этом не знает, но она уже несколько раз видела, как разбойники приходили за ним в бессонные ночи, когда она стояла у окна и ждала Фарида. Они вызывали Мо криком перепела. И Мегги слышала этот крик почти каждую ночь.

– Ну что, получше тебе? – Она с тревогой посмотрела на мать. – Это, наверное, от грибов, которые мы набрали на днях.

– Нет, грибы точно ни при чем. – Реза взглянула на Мо и улыбнулась. – У Роксаны наверняка что-нибудь найдется. Поедешь со мной? Может быть, мы застанем там Брианну. Она не каждый день у Орфея работает.

Почему мать думает, что ей хочется видеть Брианну? Только потому, что они примерно одного возраста? После смерти Козимо Уродина прогнала дочь Сажерука – запоздалое наказание за то, что служанка предпочитала проводить время с мужем своей госпожи, а не с ней самой. Сначала Брианна помогала матери в огороде, а потом поступила в услужение к Орфею. Как и Фарид. У Орфея было уже с полдюжины прислуги. Фарид насмешливо говорил, что Сырная Голова даже свои жидкие волосенки разучился причесывать сам. Орфей нанимал только красивых девушек, а Брианна была поразительно красива – так красива, что Мегги в ее присутствии казалась себе серой уточкой рядом с прекрасным белым лебедем. В довершение всех бед – Брианна была дочерью Сажерука.

– Ну и что? Я с ней даже не говорил ни разу… – отвечал Фарид на расспросы Мегги. – Она меня ненавидит, как и ее мать.

И все же… Он видит ее каждый день, эту Брианну и других служанок Орфея. Там работают самые красивые девушки Омбры. А сюда он уже почти две недели не приходил…

– Ну что, поедешь со мной? – Реза вопросительно смотрела на нее.

Мегги почувствовала, что заливается краской, как будто мать могла слышать ее мысли.

– Нет, – сказала она, – я лучше побуду здесь. Силач тебя проводит?

– Конечно.

Силач вменил себе в обязанность защищать Резу и ее дочь. Мегги не могла понять, просил его об этом Мо или он делал это по собственному почину, чтобы доказать Перепелу свою преданность.

Силач помог Резе подняться в седло. Она часто жаловалась, что ездить верхом в длинном платье страшно неудобно. По словам Резы, ей куда больше нравилось ходить в этом мире в мужском костюме, хотя это и привело ее в рабство к Мортоле.

– Я вернусь засветло, – сказала Реза мужу. – Спрошу у Роксаны, не подберет ли она тебе средства от бессонницы.

И вот они с Силачом уехали, а Мегги осталась с Мо, как в те времена, когда их было только двое.

– Она и вправду совсем больна!

– Не волнуйся, Роксана ей поможет. – Мо посмотрел в сторону пекарни, где устроил себе мастерскую.

– Что это за черная одежда на нем?

– Мне тоже нужно отлучиться, но к вечеру я вернусь. Гекко и Баптиста – в конюшне, а еще Принц пришлет Деревягу, пока Силача нет. С этой троицей ты в большей безопасности, чем со мной.

Что-то странное было в его голосе. Ложь? Он изменился с тех пор, как едва не погиб от рук Мортолы. Стал более замкнутым, и вид у него бывал порой такой отсутствующий, словно часть его души осталась в пещере, где он лежал при смерти, или в застенке Дворца Ночи.

– Куда ты? Я поеду с тобой. – Мегги почувствовала, как он вздрогнул, когда она брала его под руку. – Что случилось?

– Ничего. Правда ничего. – Мо поправил черный рукав и отвел глаза.

– Ты снова уходил с Принцем. Я видела его вчера ночью на нашем дворе. Что происходит?

– Ничего, Мегги, уверяю тебя! – Он рассеянно погладил ее по щеке, повернулся и пошел в сторону пекарни.

– Ничего? – Мегги последовала за ним. Дверь была такой низкой, что Мо пришлось пригнуть голову. – А что это на тебе за черный наряд?

– Это платье переплетчика. Мне его сшил Баптиста.

Мо подошел к рабочему столу. Здесь были разложены кожа, несколько листов пергамента, нитки, нож и небольшая книжка с рисунками Резы, которую он переплетал в последние дни. Реза рисовала фей, огненных эльфов, стеклянных человечков, Черного Принца и Силача, Баптисту и Роксану. Был тут и портрет Фарида. Мегги заметила, что книга перевязана веревкой, как будто в дорогу. Образчик переплета, черная одежда…

О, она слишком хорошо его знала!

– Нет, Мо! – Мегги схватила книгу и спрятала за спину.

Резу он еще мог обмануть, но не ее.

– Что такое? – Мо очень старательно изображал недоумение.

Он сильно продвинулся в искусстве притворяться.

– Ты собрался в Омбру, к Бальбулусу. Ты сошел с ума! Это опасно, понимаешь?

Мо колебался, пытаясь на ходу придумать какую-нибудь убедительную ложь, но в следующее мгновение понял, что это бесполезно, и тяжело вздохнул.

– Ты меня по-прежнему видишь насквозь! Я-то думал, теперь тебя легче обмануть, потому что ты почти уже взрослая. Это было глупо с моей стороны. – Он обнял Мегги и тихонько вынул книгу у нее из рук. – Да, я хочу навестить Бальбулуса, прежде чем Зяблик продаст все книги, о которых ты мне столько рассказывала. Фенолио проведет меня в замок под видом переплетчика. Знаешь, сколько бочек вина Зяблик получает за одну книгу? Говорят, половина библиотеки уже распродана, чтобы оплатить его пиры.

– Мо, это опасно! А если тебя узнают?

– Кто? В Омбре меня никто еще не видел.

– Кто-нибудь из солдат может помнить тебя по Дворцу Ночи. И Коптемаз тоже, наверное, там! Черной одеждой его не проведешь.

– Да ладно тебе! Коптемаз видел меня в последний раз полумертвым. Кроме того, для него было бы лучше со мной не встречаться – надеюсь, он это понимает.

Его лицо, самое родное на свете, вдруг стало чужим. Уже не в первый раз. Ледяным, пугающим.

– Да не смотри ты на меня с таким ужасом! – сказал он, прогоняя холод улыбкой. Но улыбка быстро погасла. – Знаешь, Мегги, собственные руки стали мне чужими.

Он протянул их ей, словно дочь могла увидеть, как они изменились.

– Они делают такое, чего я и представить себе не мог, – и делают хорошо.

Мо рассматривал свои руки, словно они принадлежали другому человеку. Мегги столько раз видела, как эти руки нарезают бумагу, скрепляют страницы, натягивают кожу на переплет или наклеивают пластырь ей на коленку. Но она прекрасно понимала, о чем он говорит. Она теперь часто видела, как Мо упражняется с Баптистой или Силачом за конюшней – фехтует мечом, захваченным из Дворца Ночи. Мечом Огненного Лиса. И меч плясал в его руках так же ловко, как переплетный нож или фальцевальная косточка.

Перепел.

– Мне кажется, Мегги, пора моим рукам вспомнить, каково их настоящее ремесло. Мне нужно напомнить об этом самому себе. Фенолио сказал Бальбулусу, что нашел переплетчика, способного переплести его творения так, как они того заслуживают. Но Бальбулус хочет увидеть этого мастера прежде, чем доверить ему свои рукописи. Поэтому я отправлюсь в замок и докажу ему, что владею переплетным ремеслом не хуже, чем он – своим искусством. Ты сама виновата, что мне не терпится собственными глазами взглянуть на его мастерскую! Помнишь, как ты рассказывала мне в башне Змееглава о кисточках и перьях Бальбулуса? – Он передразнил ее голос: – «Он миниатюрист, Мо! В замке Омбры! Самый лучший из художников, украшающих книги! Ты мог бы увидеть его кисточки и краски…»

– Да, – глухо сказала Мегги. – Да, я помню.

Помнила она и его ответ: «На эти кисточки мне и правда хотелось бы поглядеть». И страх за него, пережитый тогда, она тоже не забыла.

– А Реза знает, куда ты собрался? – Она коснулась груди Мо в том месте, где только шрам напоминал теперь о ране, едва не убившей его.

Он мог не трудиться отвечать. По виноватому взгляду Мо было сразу ясно, что он не посвятил Резу в свои планы. Мегги посмотрела на переплетный инструмент, разложенный на столе. Может быть, Мо и прав. Может быть, его рукам и в самом деле пора вспомнить привычную работу. Вдруг ему удалось бы играть в этом мире ту роль, которую он так любил в другом. Хотя Зяблик, говорят, ценил книги примерно как волосы в супе.

– Но ведь Омбра во власти Змееглава. Повсюду кишат его солдаты. Что, если кто-нибудь из них узнает человека, совсем недавно бывшего узником у их страшного хозяина?

– Мо… – Слова рвались у Мегги с языка. Она часто произносила их про себя в последние дни, но не решалась выговорить вслух, потому что не была уверена, что и в самом деле так думает. – А тебе не приходит иногда в голову, что лучше бы нам вернуться? Домой, к Элинор и Дариусу. Я знаю, это я уговорила тебя остаться, но… Змееглав все еще тебя разыскивает, а ты уезжаешь по ночам с разбойниками. Реза, может быть, ничего не замечает, но я-то давно все знаю. А тут мы все уже посмотрели – фей и нимф, Непроходимую Чащу и стеклянных человечков… – Как трудно было подыскать верные слова, такие, чтоб объяснили ей самой, что происходит в ее душе. – Может быть… может быть, нам пора. Я знаю, Фенолио больше не пишет, но мы могли бы попросить Орфея. Он ведь видит в тебе соперника и будет, наверное, очень рад отправить нас прочь и остаться единственным чтецом этого мира!

Отец молча взглянул на нее, и Мегги угадала ответ. Они поменялись ролями. Теперь Мо не хотел возвращаться. На столе, среди грубой бумаги и переплетных ножей, лежало перышко перепела.

– Иди сюда! – Мо присел на край стола и притянул ее к себе, как часто делал, когда она была маленькая.

Как давно это было! Очень давно. Как будто в той давней истории говорилось про другую Мегги. Но, когда Мо обнял ее за плечи, она на мгновение снова перенеслась туда, почувствовала себя в безопасности, под надежной защитой, и уже привычная тоска в сердце как будто растаяла… Тоска по черноволосому юноше с сажей на ладонях.

– Я знаю, почему тебе захотелось домой, – тихо сказал Мо. В чем-то он, может быть, и изменился, но дочь по-прежнему видел насквозь, как и она его. – Сколько дней Фарид к нам не заглядывал? Пять? Шесть?

– Двенадцать! – жалобно ответила Мегги, утыкаясь головой ему в плечо.

– Двенадцать? Давай попросим Силача завязать ему тощие руки бантиком!

Мегги рассмеялась. Что бы она делала без Мо, всегда умеющего рассмешить?

– Я еще не все посмотрел, Мегги! – сказал он. – Я не видел самого важного – книг Бальбулуса. Рукописных книг, украшенных миниатюрами и притом не покрытых пылью столетий, не пожелтевших, не ломких от старости – нет, на их страницах только что высохли краски, переплет еще гибкий… Кто знает, а вдруг Бальбулус позволит мне понаблюдать за своей работой. Ты только представь! Я так часто мечтал увидеть, как появляются на пергаменте крошечные лица, как цветы и ветви обвиваются вокруг инициалов, как…

Мегги не могла удержать улыбку.

– Ладно, с тобой все ясно. – Она закрыла ему рот ладонью. – Ладно, – повторила она. – Мы поедем к Бальбулусу вместе.

«Как раньше», – подумала она про себя. – Только ты и я". И, когда Мо попытался возразить, она снова прижала ладонь к его губам.

– Ты сам говорил! Помнишь, в заброшенной шахте…

В шахте, где погиб Сажерук… Мегги тихо повторила те давние слова: "Покажи мне фей, Мегги. И русалок. И художника, украшающего рукописи в замке Омбры. Посмотрим, правда ли у него такие тонкие кисточки".

Мо поднялся и стал собирать инструмент, лежавший на столе – аккуратно, как в своей мастерской в саду у Элинор.

– Да. Наверное, я это говорил, – сказал он, не глядя на нее. – Но теперь в Омбре правит шурин Змееглава. Как ты думаешь, что скажет твоя мать, если я подвергну тебя такой опасности?

– Что скажет мать? Да…

– Резе незачем об этом знать. Мо, пожалуйста! Возьми меня с собой! А то я попрошу Гекко рассказать о твоих планах Черному Принцу. И уж он не даст тебе доехать до Омбры!

Мо отвернулся, но Мегги услышала, что он смеется:

– Ого, шантаж! Разве я тебя этому учил?

Он снова повернулся к ней, долго молчал, а потом сказал с тяжелым вздохом:

– Ну что ж, давай посмотрим на перья и кисточки. Раз уж мы побывали вместе во Дворце Ночи… Замок Омбры, наверное, все же не такой мрачный.

Он обдернул черный рукав.

– Хорошо хоть, переплетчики не ходят здесь в желтом, под цвет клейстера.

Мо уложил в сумку книгу с рисунками Резы.

– Что касается мамы, я хочу заехать за ней к Роксане, когда мы вернемся из замка. Только, пожалуйста, не рассказывай ей о нашей экскурсии. Ты, наверное, давно догадалась, почему ее тошнит по утрам?

Мегги недоуменно посмотрела на него – и тут же почувствовала себя такой дурой!

– Кого бы ты хотела – братика или сестричку? – У Мо вдруг стал очень счастливый вид. – Бедняжка Элинор! Она ведь мечтала об этой новости с того момента, как мы у нее поселились… А вышло так, что мы унесли ребенка с собой в другой мир.

Братика или сестричку… Когда Мегги была маленькая, она одно время играла, будто у нее есть невидимая сестренка, заваривала для нее чай из ромашек и пекла пирожки из песка.

– И… давно вы заметили?

– Ребенок родом из нашего мира, если ты это имеешь в виду. Из дома Элинор. Дитя из плоти и крови, а не из слов, чернил и бумаги. Хотя кто знает? Может быть, мы просто из одной выдуманной истории провалились в другую? Как ты думаешь?

Мегги посмотрела кругом, обвела взглядом стол, инструменты, пергамент и черную блузу Мо. Все это возникло из слов, так ведь? Из слов Фенолио. Дом, двор, небо у них над головой, деревья, камни, дождь, солнце и луна. "Ну а мы? – думала Мегги. – Мы из чего возникли? Реза, я, Мо, ребенок, которому предстоит родиться?" Она уже не была уверена в ответе. Да и знала ли она его когда-нибудь?

Казалось, все вокруг шепчется о том, что будет, и о том, что было. Мегги взглянула на свои руки, и ей показалось, что на них проступают буквы и складываются в слова: "А потом родился ребенок".

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.009 сек.)